Глава 23. ТАКТИКА ДЕЙСТВИЙ СОМАЛИЙСКИХ ВОЙСК НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ

1. Создание нейтральной полосы между противоборствующими сторонами глубиной от 5 до 15 км на всем протяжении фронта, что давало возможность сомалийцам: исключить потери в живой силе и боевой технике от стрелкового, минометного и артиллерийского огня; вводить в заблуждение эфиопские войска относительно истинного начертания переднего края и расположения основных группировок войск; усложнять условия для ведения разведки эфиопскими войсками.

2. Использование горного рельефа местности для укрытия личного состава. Сомалийские войска, как правило, располагали главные силы за обратными скатами высот, используя защитные и маскирующие свойства местности.

3. Оборудование временных огневых позиций артиллерии и минометов в нейтральной полосе и использование их в ночное время для поражения эфиопских войск, что давало возможность увеличивать глубину поражения.

4. Применение на некоторых участках фронта, особенно в районе Харара, кочующих минометных, артиллерийских орудий и батарей. Стрельба из кочующих орудий и минометов осуществлялась по заранее разведанным объектам и давала возможность более точно поражать цели, морально воздействовать на противника.

5. Используя большую глубину нейтральной полосы и скрытое расположение своих войск, сомалийцы широко применяли маневр силами и средствами вдоль фронта и в глубину, создавая превосходство в силах на избранных направлениях.

6. Использование формирований ФОЗС в тылу эфиопских войск для захвата узлов дорог, совершения диверсий на коммуникациях, объектах тыла эфиопских войск, уничтожения средств связи. Действия формирований ФОЗС вынуждало эфиопское командование привлекать для охраны коммуникаций и объектов значительные силы, которые можно было бы использовать на фронте.

7. Активное ведение разведки всех видов с использованием штатных разведывательных подразделений войсковой разведки, диверсионно-разведывательных групп и отрядов из состава бригады спецназначения «Данаб», формирований ФОЗС и агентуры, привлекаемой, главным образом, из числа местных жителей — мусульман прифронтовой полосы.

Опыт войны между Эфиопией и Сомали показал, что решающее значение в достижении победы над сомалийскими агрессорами имела неоценимая помощь, оказанная Эфиопии Советским Союзом. В сравнительно короткие сроки было поставлено такое количество вооружения, техники и снаряжения, которое обеспечило оснащение эфиопской армии и создало явное превосходство в силах и средствах над противником.Много труда советские генералы и офицеры вложили в разработку планов боевых действий войск, используя основные принципы нашего оперативного искусства и тактики, постоянно оказывали помощь эфиопскому командованию в проведении операций по окружению основных группировок противника и их уничтожению, организации взаимодействия и управления.

О работе нашей делегации можно сказать следующее. Ко всем нам, членам делегации, генералам и офицерам предъявлялись жесткие требования, работали все мы по-фронтовому. Каждый из нас занимался своим делом, руководитель нашей делегации не сковывал нашей инициативы, а наоборот — поощрял. Периодически мы докладывали ему о проделанной работе и намечаемых дальнейших мероприятиях. Генерал-лейтенант В.Ф. Мазирка и полковник Соловьев занимались оперативными вопросами, генерал-лейтенант Г.У. Дольников -авиацией, Г.С. Лутовинов — танковыми войсками, Н.Ф. Алещенко — артиллерией, Михайлов — поставкой техники и вооружения, я — разведкой.Все мы принимали участие в подготовке и проведении операций (рекогносцировке, разработке планов, оказании помощи эфиопским товарищам в организации боя и т.д.). Во время боевых операций, вместе с руководителем делегации находились на фронте, часто в боевых порядках частей. Особо хотелось сказать о воле, настойчивости и титаническом труде, проделанном руководителем нашей советской военной делегации. Он постоянно находился в самых горячих точках боя или операции, часто непосредственно в боевых порядках.Например, под Хараром кубинская бригада остановилась, ссылаясь на минные поля, руководитель сел в бронетранспортер и в обход предполагаемого минного поля повел за собой бригаду. Другой пример: при проведении операции по окружению сомалийцев под Дире-Дауа, руководитель лично повел ударную танковую и мотопехотную группировку эфиопских и кубинских войск в обход сомалийских войск.

Донесения о боевых действиях на Восточном фронте в адрес министра обороны СССР он писал лично. Помню, в Хараре я раскладывал перед ним карты с обстановкой на фронте, а он писал, иногда спрашивал меня номера сомалийских частей, попавших в окружение или уничтоженных. Мы с генералом Н.Ф. Алещенко почти постоянно находились около него на командных пунктах и видели его руководство войсками.

Руководитель иногда каждого из нас посылал на какой-нибудь участок фронта, чтобы остановить наступление сомалийцев. Так было 22 января 1978 года, когда противник бросил все наличные силы, чтобы сорвать наступление эфиопских войск и овладеть Хараром. Меня он направил с эфиопским капитаном — разведчиком Имамом под Комбулчу, Г.С. Лутовинова и Н.Ф. Алещенко — на какие-то другие участки фронта.

Подъезжая к фронту с капитаном Имамом, мы видим как батальон эфиопов бросает позицию в окопах и в панике отступает, вместе с батальоном отходит два танка. Капитан Имам, держа над головой автомат, кричит: «С нами советский генерал, сзади идет подкрепление, вперед на сомалийцев!» Батальон начал останавливаться, танки пошли вперед, и батальон восстановил положение, которое он занимал до отхода. В ходе этого боя эфиопы захватили в плен человек 5 сомалийцев. Я спросил у Имама: «Что ты кричал?», он через переводчика сообщил приведенный выше текст.

3 февраля 1978 года руководитель повел ударную группировку в обход сомалийских позиций под Дире-Дауа, меня оставил с командующим фронтом полковником Мулату на КП, подготовленном заранее, оборудованном траншеями, нишами, укрытиями. В это время сомалийцы, действовавшие перед нашим фронтом, перешли в наступление — пехота при поддержке артиллерии и танков. В этот момент министр обороны Тайе Талахун подлетел на вертолете на наш КП и, выкатив глаза, не говорит, а кричит: «Голицын, сомалийцы наступают, что делать?». Я ему спокойно сказал: «Расстреливать их с занимаемых позиций, не отступать, как можно быстрей улетайте!». Только министр поднялся в воздух, сомалийцы засекли наш КП и открыли по нему артиллерийский огонь, минимум дивизионам. Все на КП и около него перепахали снарядами. Я видел, как наш полковник Соловьев успел заскочить в нишу, как тут же на этом месте разорвался снаряд. Треть личного состава, находившегося на КП, погибла, а полковник Соловьев остался невредимый, повезло ему. Недавно я его видел на Арбате в генеральской форме. Причиной гибели людей явился прилет вертолета на КП, сомалийцы вели хорошо разведку.Периодически, когда я приезжал в Аддис-Абебу, я писал донесения в адрес начальника ГРУ ГШ генерала армии П.И. Ивашутина, информировал его о положении на фронте, в стране.В марте в Аддис-Абебу из ГРУ ГШ прилетел генерал-майор СП. Крахмалов для ознакомления с обстановкой на месте. Я его проинформировал об обстановке и проделанной работе в части, касающейся разведки.

При подготовке операции под Дире-Дауа мы несколько дней жили в одной комнате с Григорием Устиновичем Дольниковым. Интересно было общаться с человеком со сложной судьбой. Кое-что мне удалось узнать о его боевых делах летчика на фронте, о плене, о побеге из плена, о пребывании в партизанах, снова полетах на фронте, о послевоенной службе. В это время мы получили сообщение о присвоении Г.У. Дольникову звания Героя Советского Союза за героизм, проявленный в период Великой Отечественной войны. Мы его сердечно поздравили, понемножку, по-фронтовому, выпили, а Григорий Устинович тоже пил, но только молоко, у него было сильное обострение болезни.

В периоды затишья на фронте наша делегация размещалась в Аддис-Абебе, в бывшем дворце императора Эфиопии Хайле Селасие, а затем в большой пристройке рядом с дворцом.Дворец — это красивое белокаменное сооружение искусства, на которое приятно было смотреть при ярком тропическом освещении с любой стороны. Огромные залы, галереи, жилые помещения, столовые, места отдыха внутри дворца поражали своей роскошью. Картины, гобелены, предметы роскоши, установленные в витражах, скульптуры, статуи, шикарная мебель, акустика -все это предстало перед нашими глазами. Мы могли передвигаться по дворцу беспрепятственно в любом направлении, но всегда чувствовали за собой негласное наблюдение или случайные встречи с обслугой. Во время приема пищи мы занимали места бывшей императорской семьи и ее гостей, а обслуживали нас в это время те же люди, что обслуживали императора.Рядом с дворцом были оборудованы вольеры и клетки с дикими животными: пантерами, медведями, обезьянами, страусами и др. И, конечно же, поражал своими размерами и запахами огромный розарий. Вся эта роскошь находилась в центре Аддис-Абебы рядом и с роскошными особняками бывшей эфиопской знати, и рядом с нищетой городских запущенных, замусоренных кварталов, где жил простой люд. При поездках на автомашинах по городу, чаще около светофоров, наши машины обступали нищие с протянутыми руками. Необыкновенная нищета наблюдалась повсюду за пределами дворцов.

Однажды, на рекогносцировке, мы поднимались на уазике по горному серпантину около одной из эфиопских деревень. День был солнечным, дорога петляла, и мы наблюдали эту деревню более двух часов как на ладони. Хижины деревни больше похожи на шалаши, все людское население не имело никакой одежды, ни дети, ни взрослые, они были в полном смысле голые, что-то они там делали — копали землю, пасли скот, ребятишки играли и бегали — все голенькие.

Поражала необычная для наших глаз природа: кактусы, которые растут в горшках наших квартир, здесь были гигантскими деревьями, их рубили и пилили на дрова. Цветы на деревьях были огромных размеров — как шапки, на дынных деревьях росли настоящие дыни, в лесных зарослях множество было плодов размерами с лимон и апельсин с необычными запахами и вкусом. Можно было сорвать и пожевать зерна кофе. Видели мы на природе и некоторых животных. Например, хищных гиен, размерами со свинью, но очень подвижных, ночью их глаза горят, как фонари. Несколько раз мы видели в лесу стайки обезьян, которые при нашем появлении удирали. Однажды, подъезжая к отвесной горе, мы увидели стаю обезьян, которые вылизывали консервные банки, брошенные, по-видимому, накануне солдатами, и лакомились другими объедками пищи. Деваться им было некуда, все они, в том числе с детенышами, карабкались на гору, и мы их наблюдали минут 5-10, пока они не скрылись за гребнем высот. Некоторые наши товарищи видели на природе страусов, мне их увидеть не удалось. На равнинной местности среди кактусов строили свои огромные пирамидальные башни термиты. В низких местах, около луж и ручьев, порхали стайки разноцветных попугайчиков, собратьев которых продают в наших зоомагазинах.

На окраинах населенных пунктов сваливались крестьянами мясные отходы, которые пожирались голошеими орлами-стервятниками. Орлы никак не реагировали на присутствие людей, продолжали пожирать подброшенную им добычу. Местные жители называли их санитарами.На мелководье озер — тысячи диких журавлей, гусей, уток, пеликанов, фламинго, которые, вероятно, прилетают сюда из наших северных мест на зимовку. Местные жители не трогают этих скоплений птиц, поэтому они чувствуют себя вне опасности.Но, к великому сожалению, по-настоящему полюбоваться прелестями этого благодатного, теплого, солнечного края нам не удалось. Мы довольствовались тем, что попадало в наше поле зрения в промежутках между делами.

После окончания боев в Огадене, по указанию руководителя, я один из состава нашей делегации еще несколько дней оставался в районе Харара, Джиджиги, выполнял его поручение по оказанию помощи эфиопам в организации разведки после выхода эфиопских войск к государственной границе с Сомали. Затем прилетел в Аддис-Абебу, присоединился к группе, смывал с себя фронтовую грязь.Получив разрешение на возвращение, наша делегация в полном составе в начале мая 1978 года вернулась в Москву.

На другой день после возвращения в Москву я прибыл с докладом к начальнику Главного разведывательного управления генералу армии П.И.Ивашутину Петр Иванович Ивашутин тепло принял меня, поблагодарил за выполнение задания и от имени правительства вручил мне орден «Октябрьской революции» — это был мой седьмой боевой орден. Это было окончание третьей войны, в которой мне пришлось участвовать.Все остальные члены делегации также несколько позднее были награждены правительственными наградами.