Отдых опасен для жизни

— В самом первом рейде я увидел в воздухе восемь спарок вертолетов, которые наносили удары с воздуха… Вижу — сел вертолет, пилот кричит: «Пять минут, у меня горючее на нуле!» Комбат берет автомат, наводит на летчика и приказывает: «Ты не улетишь, пока не погрузишь раненых!» Именно тогда, когда я увидел этих раненых наших солдат, человек девять, я почувствовал войну, — говорит Александр Иванович. — Но страшно мне стало не тогда, когда свистели пули, а позже, после боя, когда я вспомнил о семье, о своей маленькой дочери Маринке. Тогда я задумался — как они без меня, если что случится?

А особенно в память врезались бои за крепость Каварзан в устье реки Герирут. 141-й полк нашей армии загнал и окружил там большую группировку бандформирований — свыше тысячи вооруженных до зубов душманов. И вот с ними мы вели непрерывные бои трое суток. Из-за узких улиц танки и бронетехника были бессильны — не могли подойти к месту боя. А артиллерия постоянно «утюжила» крепость и мешала нам вести эффективный ближний бой с моджахедами.

Люди военные знают, чем отличается ночной бой от дневного: это когда каждые сорок минут пролетает самолет и сбрасывает светящуюся бомбу на парашюте и сорок минут она медленно падает на землю. Получается этакий светильник. И когда при таком освещении на тебя через дувал буквально сваливается человек пятнадцать врагов, а изгородь это твой фланг, твой пятачок земли, который ты обязан удержать, — совсем не до размышлений о том моральна или аморальна война, о том, стрелять или не стрелять… Тогда мы положили большую часть душманов. А часть ушла по подземному руслу реки Герирут…

За время афганской кампании не раз моя жизнь, как и жизнь других спецназовцев, буквально висела на волоске. Один раз пуля просвистела у виска. Другой — пулеметная очередь прошла в нескольких сантиметрах. А однажды во время жесточайшего боя мы с командиром команды «Карпаты» полковником Ковалевым пробирались на командный пункт 101 мотострелкового полка. Вдруг как будто что-то почувствовали — одновременно бросились на землю. И вовремя — потому что рядом с нами взорвалась мина, потом вторая. Засвистели осколки, разделяя пространство на жизнь и смерть. Рядом образовалась воронка, нас оглушило. Но все же сделали рывок — и вот мы уже на КП… Как оказалось позже, группа наших же минометчиков не учла сильного ветра, мины отклонились от прицельного курса, и попали в квадрат буквально в нескольких метрах от нас. А полковник Коптяев увидел, что происходит, вспомнил все «русские» слова и выдал командиру батареи минометчиков по полной программе.

А несколько раз за мной охотился душманский снайпер. Лежишь — и вдруг рядом фонтанчик песка от пули, ты, не раздумывая, в мгновение ока перекатываешься и видишь, как фонтанчик появляется на том месте, где ты только что был… После этого я поверил в то, что у каждого человека есть ангел-хранитель, который оберегает его».

Александр Нездоля и сам в какой-то степени стал ангелом-хранителем для своих бойцов. Когда многие годы спустя уже кандидат в Президенты Украины Евгений Марчук спросил его: «А что ты вынес с той войны?», Александр Иванович ответил: «Я горжусь тем, что большинство членов команды, с которой я вошел в Афганистан, были награждены боевыми орденами. Но главное, что все двести пятьдесят человек остались живы. Ибо нет ничего дороже жизни».

А ради того, чтобы спасти жизнь своих бойцов, иногда приходилось предпринимать очень необычные шаги.

— После любой войны появляются  легенды о героях и совершенных ими подвигах. И нередко эти истории, от которых порой дух захватывает, на поверку оказываются просто красивыми выдумками. А в жизни, в реалиях военных будней, все намного проще — героическое переплетается с повседневной рутинной работой. И зачастую именно эти рутинные задачи оказываются гораздо сложнее боевых, — рассказывает Александр Иванович. — Возьмем, к примеру,  перерывы между боевыми действиями. Командиры во время этих «перекуров» были постоянно заняты: проводили анализ и оценку предыдущей военной операции, перегруппировку сил, планировали новые операции. Начальники штабов скрупулезно уточняли и наносили на карту ориентиры, места предполагаемого прорыва окруженных «душманов», резерв боевого обеспечения средств связи, разрабатывали позывные, меры противодействия и т.п.

А у рядовых бойцов в это время была возможность отдохнуть, немного отоспаться. Именно этот период вынужденного бездействия представлял собой опасность гораздо большую, чем боевые действия. Расслабляться нельзя было ни в коем случае! Душманы только и ждали, чтобы напасть на утративших бдительность солдат и перерезать их спящих. Об этом  постоянно сообщалось в ориентировках. К примеру, был случай, когда «духи»  сняли уснувшего часового и вырезали целую роту.

Однажды, объявив сбор по тревоге, мы с командиром обратили внимание на некоторое замешательство водителей БТРов, которые с опозданием, только после вмешательства других бойцов команды заняли свои места.

А причиной тому было расслабление, к тому же кто-то успел вечером «остограмиться». Хоть эти случаи и были единичны, но они настораживали. 

Нужно было срочно что-то предпринимать. И тогда я придумал следующее: подготовил и написал «приказ из Центра». Дескать, необходимо срочно,  в обстановке полной секретности проложить в зоне нашей ответственности кабель спецсвязи. И нашей команде приказано вырыть под него траншею. И вот представьте себе: предгорье, скалисто-песчаная местность, неимоверная жара, дышать нечем, дует «афганец». А мы из последних сил долбим траншею.

Для спецсвязи она оказалась бесполезной. Но я уверен, она спасла жизни людей, не позволив им расслабиться, потерять боевой дух и тем самым превратится в мишень для душманской пули или кинжала. А именно расслабление, потеря бдительности и дисциплины во многих советских подразделениях стали причиной человеческих потерь. И уходил на родину груз «200», и были слезы матерей, жен и оставшихся сиротами детей… А  бойцы «Карпат» все вернулись живыми».

Agentura.ru 2022