Ирина Бороган

Мемуары Евгения Савостоянова, а именно в этом жанре написана книга «Cпецслужбы на переломе», – ценнейшее свидетельство о работе московского управления контрразведки в смутное время начала 1990-х.

Все, что описывает автор — довольно откровенно и искренне, – невероятно интересно и ничем не похоже на типичные воспоминания отставных генералов КГБ, почти всегда фальшивые и пустые.

Да и сам Савостьянов совершенно нетипичный генерал – демократ первой волны, помощник Андрея Сахарова и горный инженер, проводивший месяцы под землей в рудниках. Он был назначен руководителем московского управления не cлучайно. После путча в августе 1991 года Борис Ельцин понимал, что ему необходим преданный и смелый человек в столичном КГБ (а это все еще был КГБ), который мог бы обеспечить безопасность новой хрупкой демократии и держать под контролем «чекистов», способных на реванш. Савостьянов, казалось, идеально подходил для этой роли.

Старые кадры и агентура

В начале молодой демократ прекрасно понимал, что отказ от старых традиций КГБ –это та задача, которую ему предстоит разрешить.

«Одной из таких традиций было наличие всемогущего органа, тайного, незримого, окруженного ореолом всевластия, имеющего богатую и кровавую историю. Если проводить какую-то аналогию, то наша страна в течение семидесяти трех лет была похожа на лагерь, а этот орган был похож на конвой, стоящий на вышках по периметру», — пишет автор.

Несмотря на это, как выясняется по ходу повествования, Савостьянов решает оставить в должности своего первого заместителя шестидесятилетнего Анатолия Коробова, бывшего начальника Пятой службы, который много лет занимался борьбой с инакомыслящими и диссидентами, то есть и служил тем самым конвоиром, охранявшим лагерь. Коробов счастливо пересидел путч в санатории и не принимал участия в событиях ни на той, ни на другой стороне. Тем не менее Савостьянову настойчиво рекомендовали уволить генерала, но он решил, что ему нужен человек, который способен «осуществлять повседневное управление коллективом … и помогать принимать правильные решения». Савостьянов объясняет свой выбор тем, что они с бывшим гонителем диссидентов пришли к взаимовыгодному соглашению: политику по возможности не обсуждаем, работаем на новую власть по-честному.

Понять, почему помощник диссидента Сахарова, которого КГБ годами пытал в Горьковской ссылке, проявил невероятную толерантность к представителю самой худшей части КГБ, очень сложно. Но ясно одно — старым кэгэбэшникам, прекрасно разбиравшимся в психологии личности, каким-то образом удалось запудрить мозги молодому демократу своей значимостью и незаменимостью.

Конечно, Савостьянов не имел права самостоятельно проводить люстрацию в отдельно взятом управлении, потому что от этой идеи отказался Ельцин и закон о люстрации так и не был принят, но кое-что он все-таки сделать мог. Например, раскрыть агентуру политического сыска, то есть печально известного Пятого управления КГБ, которое вербовало агентов всюду – от церкви до спортивных организаций и театральных ВУЗов. В конце 1991 года такое требование выдвинула комиссии по архивам Юрия Афанасьева, но Савостьянов принял решение не открывать архивы до принятия специального закона. Сам он пояснил свое решение тем, что оказался перед выбором, как отличить «правильную агентуру от неправильной» и боялся сделать ошибку.

Сегодня мы знаем, что в этот момент российское общество потеряло свой последний шанс узнать правду. Но надо отдать должное автору, который все-таки признает, что «до сих пор не уверен на 100 процентов», что тогда поступил правильно.

Такую же необъяснимую толерантность, как и к выходцу из пятой службы КГБ, Савостьянов проявил к начальнику следственного отдела Анатолию Трофимову, принимавшему участие в политических преследованиях диссидентов, включая Андрея Сахарова, правозащитника Cергея Ковалева и священника Глеба Якунина. Савостьянов оставил его на службе, поручив ему борьбу с коррупцией и следствие. Как известно, через несколько лет Трофимов сменил Савостьянова на посту начальника Московского управления ФСК, потом был уволен за коррупцию, а в 2000-е был убит в результате большой бизнес-разборки.

Поскольку автор описывает события довольно честно и откровенно, то по ходу повествования становится видно, как бывший горный инженер постепенно становится бюрократом, с энтузиазмом участвует в интригах, борется за сохранение штатов своего ведомства и расширение влияния управления. Подконтрольность спецслужбы, подотчетность парламенту и обществу – все это растворяется в тумане демократического прошлого.

В 1993 году Ельцин распустил следственное управление Министерства Безопасности, что было очень прогрессивным шагом. Контрразведка в демократических государствах – это оперативная служба, следствие ведет прокуратура и суд. Это необходимое условие того, чтобы спецслужба не стала карательным органом, похожим на КГБ, который располагал собственным следствием и тюрьмами. Однако московское управление исхитрилось и создало отдел дознания, куда перекинули всех следователей, где они благополучно досидели до того момента, когда следствие опять вернули в спецслужбу. И Савостьянов очень даже гордится тем, что удалось совершить столь хитрый маневр и сохранить работу следователям из КГБ.

Провалившиеся реформы

Савостьянов руководил московским управлением в самый нестабильный период с конца 1991 года до декабря 1994. C одной стороны, новая власть не могла решиться на полный роспуск КГБ и люстрацию, c другой, понимала, что в прежнем виде тоталитарный монстр не может больше существовать, поэтому постоянно проводила реорганизацию спецслужб, созданных из разных управлений бывшего КГБ.

«Реорганизации действительно хлынули, как из рога изобилия. Я пришел сюда начальником Московского управления КГБ СССР. Затем становился последовательно: начальником Московского управления КГБ РСФСР, затем — АФБ РСФСР, затем — МБВД РСФСР, затем — АФБ РФ, теперь — начальник Московского управления МБР (Министерства безопасности Российской Федерации)», — говорил Савостьянов в одном из интервью в марте 1992 года. (А в следующем году еще и создали ФСK).

Ельцин поставил перед спецслужбами новые задачи: «политическая переориентация органов государственной безопасности — от защиты коммунистическо-советского строя к защите реформ, нацеленных на построение демократического государства с рыночной экономикой, то есть, по сути, антикоммунистических и антисоветских реформ». При этом в новых спецслужбах работали старые офицеры КГБ, воспитанные в чекистском духе, положение которых в новой России значительно ухудшилось, и непонятно, с чего бы они вдруг прониклись духом демократии и рыночных реформ.

Это противоречие прекрасно понимает автор книги, описывая абсурд создавшейся ситуации: «И все последующие годы происходило то, что напоминало фильм Терминатор-2, в котором разбитый на капельки ликвидатор раз за разом восстанавливается. Не по собственной прихоти после каждой реорганизации спецслужба восстанавливалась в виде, близком к первозданному».

Дружба с олигархами

Отказавшись от полной ликвидации КГБ, Ельцин все же провел некоторые реформы тоталитарной спецслужбы, расчленив КГБ на части и заставив новые спецслужбы конкурировать друг с другом за влияние на президента. Подразделения КГБ, отвечавшие за разведку, охрану границы, правительственную связь и радиоэлектронный перехват, стали самостоятельными спецслужбами.

Выучив уроки путча, когда собcтвенные охранники заперли Горбачева в Форосе, Ельцин создал Службу безопасности президента, которую возглавил лично преданный ему Александр Коржаков. Его влияние на президента было огромным, и он постоянно стремился к расширению своих полномочий, и регулярно вступал в конфликты с разными группами влияния в стране, включая олигархов.

Савостьянов, напротив, поддерживал, если так можно выразиться, устойчивые рабочие контакты с некоторыми из олигархов, например, с Владимиром Гусинским. В конце концов, это стоило ему должности.

В декабре 1994 подчиненные Савостьянова решили разобраться с сотрудниками Службы Безопасности Президента, которые преследовали автомобиль Гусинского, в результате они выстрелили несколько раз из служебного оружия и попали в автомобиль, который принадлежал начальнику ГУО (Главное управление охраны – впоследствии ФСО) Барсукову – правой руке Коржакова. В тот же день Савостьянова уволили c должности начальника Управления ФСК России по Москве и области. Этот эпизод увлекательнейшим образом описан в книге, и достоин войти в учебник по истории 90-х годов.

В биографии Савостьянова есть еще один захватывающий эпизод, который не нашел места в книге. Это провалившийся штурм Грозного в ноябре 1994-го года, когда по предложению Савостьянова ФСК завербовала танкистов в Кантемировской и Таманской дивизии, которые за денежное вознаграждение должны были под видом чеченской оппозиции захватить президентский дворец и арестовать генерала Дудаева. Авантюра, как известно, закончилась печально. Такое впечатление, что к этому моменту Савостьянов так близко принял к сердцу интересы ведомства, что сам стал считать себя оперативным сотрудником, а не штатским бюрократом, назначенным контролировать спецслужбу – в 1993 году Савостьянов даже согласился получить звание генерал-майора.

Евгений Савостьянов, фото Новая газета

Впрочем, отсутствие этой истории совершенно не портит впечатление от совершенно захватывающего авторского нарратива, снабженного документами и выдержками из его дневника. Нынешние генералы российских спецслужб так уже не напишут.

Agentura.ru 2023