Андрей Солдатов, Ирина Бороган

Российские интернет-цензоры снова поменяли правила игры, когда объявили в розыск по обвинению в экстремизме пресс-секретаря Meta Энди Стоуна.

Российские власти уже много лет воюют с Facebook, одной из очень немногих социальных сетей, где еще можно вести публичные дискуссии о том, что на самом деле происходит в стране. В этой многолетней войне было много битв – за перенос серверов с данными российских граждан на российскую территорию, за предоставление доступа российских спецслужб к переписке пользователей, и, конечно же, за установление прямой цензуры (удаление постов и блокировку аккаунтов).

Что бы ни обсуждалось в тот или иной момент, Кремль никогда не отступал от главной цели – добиться от Facebook и Instagram возможности пользоваться «телефонным правом», то есть звонить по специальному номеру и требовать что-то сделать с контентом в этих социальных сетях. С той же целью Кремль оказывал давление на «Яндекс», выбив заветный номер для администрации президента еще в 2009 году.

Годами Кремль изобретал новые формы давления, а Facebook присылал все новых высокопоставленных представителей в Москву на переговоры, главной целью которых было делать вид, что российские претензии воспринимаются всерьез.

Решающие изменения произошли в марте 2022 года, через несколько дней после вторжения в Украину, когда Кремль объявил вне закона и заблокировал Facebook и Instagram, обвинив их в «экстремистской деятельности». Месяц спустя МИД России опубликовал стоп-лист из 29 граждан США, в который попал в том числе основатель Meta Марк Цукерберг. Это воспринималось как символический жест, попытка имитировать американские и европейские санкции против российских высокопоставленных чиновников: в списке очень пестрая группа имен – от Джорджа Стефанопулоса из ABC и Дэвида Игнатиуса из Washington Post до вице-президента США Камалы Харрис.

Нападение на Энди Стоуна не имеет с этим ничего общего.

В стоп-листе из 29 имен речь шла о запрете въезда в Россию (с посылом: «мы не хотим, чтобы эти люди к нам приезжали»), объявление же в розыск — это прежде всего запугивание. Мы пишем эти слова на основе собственного опыта: один из авторов находится в российском розыске с марта прошлого года.

Объявление в розыск означает, что фигурант списка попадает под колпак российской слежки – онлайн, а если возможно, и офлайн. Его или ее сообщения становятся законной целью российской системы перехвата, известной как СОРМ, и всех других методов, которые российские службы безопасности и разведки сочтут целесообразным использовать.

Помимо перехвата коммуникаций, в эти мероприятия (называемые ОРМ – оперативно-розыскные мероприятия) входит слежка за передвижениями человека. Эти меры не ограничивается поездками в Россию – российские спецслужбы, несмотря на войну, все еще имеют возможность отслеживать международные перелеты далеко за пределами российских границ, как выяснили на своем опыте две журналистки «Важных историй», собравшиеся в Швецию на журналистскую конференцию в сентябре этого года. Они обнаружили, что об их поездке знают российские спецслужбы, когда получили сообщение через форму обратной связи на сайте издания с описанием предстоящей поездки в Гетеборг, включая информацию о авиабилетах и бронировании отеля.

Это очень эффективная комбинация шпионажа и запугивания, и нет никаких оснований полагать, что она не будет использована против других врагов кремлевского режима.

Кроме того, нельзя сказать, что запугивание менеджеров глобальных платформ — это новое явление в России. Еще в июне 2014 года выяснилось, что Марина Жунич, директор Google по GR, попала под наблюдение частной службы безопасности бизнесмена, близкого к Кремлю. Когда один из авторов попытался расспросить ее о слежке, Жунич отказалась говорить. Люди Кремля хорошо знали, что делали, и Жунич была права, опасаясь за себя – бизнесменом, стоявшим за этой операцией, был не кто иной, как Евгений Пригожин.

Личная атака на сотрудников глобальных платформ также не является оригинальным российским изобретением. В 2016 году Диего Дзодан, вице-президент Facebook в Латинской Америке, базирующийся в Сан-Паулу, был арестован бразильскими властями из-за несогласия с требованиями местных правоохранительных органов предоставить данные из WhatsApp. Руководитель Facebook провел 24 часа в бразильской тюрьме.

Но есть еще кое-что, что заставляет по-новому оценивать кремлевские методы давления, и этот новый фактор появился с начала войны. Теперь объявление в розыск — это прямое указание на то, что человек из списка может стать законной целью операции по похищению для российских спецслужб за пределами России.

Этой осенью российский левый активист и анархист Лев Скорякин ждал в Кыргызстане решения о политическом убежище от властей Германии, когда его задержала местная полиция. В начале ноября он обнаружился в московском СИЗО.

Его «преступление» заключается в том, что он принял участие в акции протеста 2021 года возле здания ФСБ в Москве. Его обвинили в хулиганстве – преступлении, гораздо менее серьезном, чем то, в котором обвиняют Энди Стоуна — экстремизм и содействие террористической деятельности.

Если и существовала иллюзия, что подобная опасность может грозить только гражданам России, то она полностью рассеялась, когда двух американских журналистов – Эвана Гершковича из Wall Street Journal и Алсу Курмашеву с «Радио Свобода» – бросили в российские тюрьмы. Эван и Алсу до сих пор находятся в заключении.

Отныне Энди Стоуну нужно очень серьезно подходить к выбору стран, которые он собирается посетить – пока существуют государства, принимающие российские запросы об экстрадиции, которые обрабатываются в обход процедур Интерпола на основе двусторонних соглашений.

Опубликовано по-английски в CEPA

Agentura.ru 2023