Ирина Бороган, Андрей Солдатов
Когда в октябре антивирусные приложения Kaspersky удалили из Google Play, это не стало большим сюрпризом ни для Лаборатории Касперского, ни для самого Евгения Касперского.
Такое развитие событий стало практически неизбежным после того как министр торговли США Джина Раймондо объявила в июне о запрете на продажу и дистрибуцию приложений Kaspersky, заявив, что влияние России на компанию представляет значительный риск для безопасности инфраструктуры США.
Тем не менее, это вызвало гнев компании. Как утверждается в официальном блоге лаборатории Касперского: «Мы считаем, что Google избыточно трактует решение Министерства торговли США, ограничительные меры которого никак не запрещают продажу и распространение продуктов и услуг Kaspersky за пределами США.» Сам Касперский промолчал.
Изгнание приложений Kaspersky из Google Play, — довольно печальный, но предсказуемый результат деятельности 59-летнего бизнесмена, который стремился создать всемирно известный бренд, работал над этим 30 лет и добился потрясающего успеха.
С самого начала Евгений Касперский не хотел ограничиваться только Россией, мечтая завоевать глобальные рынки. Создавая и развивая свой бизнес, он ориентировался не столько на российских предпринимателей, сколько на британского бизнесмена Ричарда Брэнсона. «Лаборатория Касперского» спонсировала гоночную команду Брэнсона Virgin Racing, на рабочем столе в кабинете Касперского на видном месте лежала книга сэра Ричарда Брэнсона, он даже купил билет на полет в космос на корабле, созданном компанией Брэнсона Virgin Galactic.
В какой-то момент Касперский даже копировал прическу сэра Брэнсона.
Однако, как гражданин России, Касперский должен был понимать, что он не может построить по-настоящему глобальную компанию в сфере кибербезопасности, независимую от Кремля и спецслужб. И он знал это лучше многих, поскольку сам закончил криптографический факультет высшей школы КГБ,и начал свою карьеру в НИИ Минобороны.
В начале 2000-х многие бизнесмены еще испытывали иллюзии относительно природы путинского режима и границ возможного в авторитарной стране, но после аннексии Крыма в 2014 году и начала военных действий на востоке Украины, когда Запад ввел санкции, Кремль ясно дал понять, что для ИТ-бизнеса пришло время решить, на чьей он стороне.
Играть на двух досках становилось все сложнее. Авторы лично наблюдали это в ноябре 2017 года на Немецком экономическом форуме во Франкфурте, куда пригласили выступить Касперского. На сцене в в церкви Святого Павла, где проходил форум, Касперский выглядел встревоженным, обычно расслабленный на публике, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он ерзал в кресле и так неуклюже шутил, что ведущий не всегда его понимал.
Причины его нервозности были хорошо известны. За несколько месяцев до этого министерство национальной безопасности США предписало всем правительственным учреждениям удалить программные продукты «Лаборатории Касперского» из своих систем. За месяц до этого выяснилось, что антивирус Касперского скачал секретные файлы Агентства национальной безопасности США с плохо защищенного компьютера подрядчика агентства.
Нарастало давление на Касперского и в Москве: ФСБ отправила в Лефортовскую тюрьму заместителя Евгения Касперского, главу отдела по расследованию киберпреступлений Руслана Стоянова, и никто не знал, что именно Стоянов в тот момент рассказывал следователям о деятельности компании.
Ведущий дискуссии, немецкий журналист из Die Zeit, хорошо подготовился к разговору. Когда Касперский сказал, что он продукт математической школы, журналист добавил: КГБ. Касперскому не понравилось это замечание, и он возразил, что это был просто «институт криптографии». Затем он принялся говорить о талантливых русских программистах и хакерах. Но ведущий прервал его неожиданным вопросом. Он спросил его о нашей книге «Битва за рунет» (The Red web). Касперский сказал, что не читал книгу, немец ответил: «О, вы не читали?». Он улыбнулся и процитировал нашу книгу, как изменилась ситуация для российских ИТ-компаний после 2014 года, когда Кремль потребовал, чтобы они встали на службу государству, не оставив им места для маневра. Журналист спросил, заметил ли Касперский перемены?
«Нет, — твердо ответил Касперский. — Никаких, ноль!» И для пущей убедительности показал двумя руками два ноля. Казалось, он хотел показать невидимому Путину, что не собирается поддаваться на провокации. «Поэтому меня не интересует эта книга. Я думаю, что мы живем в разных реальностях».
Что бы ни сказал Касперский, для российских компаний, которые занимаются кибербезопасностью, все кардинально изменилось.
Через месяц после форума во Франкфурте мы помогли Washington Post с расследованием, основанном на документах суда, в котором говорилось о том, что лаборатория Касперского тайно сотрудничала с ФСБ. В одном из полученных нами судебных документов говорилось, что офицер ФСБ в офисе Лаборатории в Москве предоставил сотруднику Касперского пароль к компьютеру подозреваемого российского хакера, после чего офицер получил доступ к компьютеру и скачал с него расшифрованные документы. Фактически, сотрудники Касперского активно и тайно участвовали в операции ФСБ, причем не в роли экспертов, а в активных участников операции.
Западный эксперт по кибербезопасности заявил тогда Washington Post, что такое участие выглядит крайне необычно: «По сути, вы проводите наступательную кибер операцию, мишенями которой являются конкретные люди в интересах спецслужбы».
В течение многих лет Касперский и ему подобные очень хорошо использовали моральный релятивизм, уравнивая отношение к чувствительным темам в демократических и авторитарных странах.
В этой реальности оперативники КГБ и ЦРУ ничем не отличаются друг от друга, потому что и те и другие просто являются профессионалами и занимаются одним делом шпионажем. Согласно такой логике, бывший офицер КГБ, основавший IT-компанию, ничем не отличается от отставника ЦРУ или АНБ, начавшего частный бизнес.
Согласно этой же логике, правила для бизнеса в сфере кибербезопасности, включающие, помимо прочего, наступательные кибероперации против выбранных целей, везде одинаковые – и в путинской России, и в Соединенных Штатах, и во Франции или Португалии.
Конечно же, это не так. Имеет большое значение, работаете ли вы на диктатуру или демократию, хотя многие на Западе поняли это слишком поздно.
Когда началось полномасштабное вторжение в Украину, Касперский продолжал думать, что можно играть по обе стороны стены. 1 марта 2022 года он написал в Твиттере: «Мы считаем, что мирный диалог — единственный возможный инструмент разрешения конфликтов. Война никому не нужна. Как и весь остальной мир, мы в шоке от недавних событий».
Однако после начала войны настроения на Западе кардинально изменились. Попытки Касперского преуспеть и тут, и там, не встретили понимания, и вскоре последовали санкции. В июне Минфин США ввел санкции против 12 топ-менеджеров Kaspersky lab «за сотрудничество с российскими военными и спецслужбами в области кибершпионажа.»
Всего за месяц до этого Касперский сказал в интервью El País: «В мире есть вещи, которые мы не можем изменить». Когда его спросили об обвинениях американского правительства, он ответил: «Нам нужно адаптироваться к новой реальности, как к грозам. [Вот почему] мы продолжаем работать».
Но как бы ни старался Касперский уравнять авторитарный режим cо стихийным явлением, одно совершенно ясно – теперь его компания отрезана от Европы и Америки и у нее не осталось никаких опций, кроме как работать за новым железным занавесом.
Опубликовано на английском в CEPA
Agentura.ru 2024