Андрей Солдатов

Свою первую статью о СОРМ я написал в июле 1998 года, и когда в 2000-м мы запустили сайт Agentura.ru, под материалы, касающиеся СОРМ, мы сразу же отвели отдельный раздел.

Система СОРМ все время видоизменялась с появлением новых технологий, но одно оставалось в ней неизменным – ее абсолютная бесконтрольность. Такое впечатление, что это качество было заложено в ней с самого начала.

Поэтому все эти годы я пытался найти человека, который стоял у истоков создания этой системы. В конце концов это удалось, когда мы собирали материал для книги «Битва за Рунет».

Готовя книгу, мы рылись в документах Минсвязи 1990-х, надеясь найти зацепки в виде имен или названий организаций. Было известно, что официально работы по СОРМ начались в 1994 году, потому что тогда аналоговые коммуникационные линии заменялись на цифровые. Однако что-то в этой истории было не так, и наши источники говорили нам, что на самом деле СОРМ разрабатывался еще в советские годы, внутри КГБ СССР.

Вскоре мы наткнулись на имя Сергея Мишенкова, возглавлявшего в то время научно-технический отдел Минсвязи, — в некоторых документах он упоминался как куратор исследований СОРМ, проводившихся «по запросу и при финансовой поддержке» российских спецслужб. Ему по должности полагалось многое знать о СОРМ. 

Я застал его на рабочем месте — в кабинете на четвертом этаже здания Центрального телеграфа. Приветливый, круглый и жизнерадостный, с растрепанными волосами, Мишенков оказался радиоэнтузиастом с юности и в качестве адреса электронной почты использовал свой радиопозывной. Его кабинет был завален сделанными еще в советские времена радиостанциями. Настоящий инженер, Мишенков посвятил карьеру развитию московской радиосети. В 1990-е министр связи Владимир Булгак позвал его в Министерство, наводить порядок в деятельности подведомственных Минсвязи научно-исследовательских институтов. За годы советской власти они привыкли к гарантированному госфинансированию, но Мишенков требовал быстрого результата. Им нужны были деньги, поиск которых был главной задачей Мишенкова. Так он оказался в истории с СОРМ: ФСБ была готова оплачивать научно-исследовательские работы по прослушке. 

Как объяснил Мишенков, работы над СОРМом были поделены между несколькими научно-исследовательскими институтами минсвязи. Центральный НИИС в Москве традиционно работал над междугородными телефонными станциями, поэтому им и поручили разрабатывать СОРМ для этих станций. Отделение в Санкт-Петербурге исторически разрабатывало местные телефонные станции, поэтому и занялось СОРМом для них. А когда появились сотовая связь, подключился третий институт — НИИ радио. Их исследования должны были гарантировать ФСБ возможность следить за каждым соединением.

Однако наши источники говорили нам, что настоящая история СОРМ могла привести его в место, о котором Мишенков пока ничего не сказал, — в сверхсекретный НИИ КГБ в Кучино. Я вскользь упомянул Кучино, когда речь зашла о происхождении «черных ящиков». Мишенков утвердительно кивнул. Все другие институты, конечно, работали над технологией, но истинным местом рождения СОРМ были стены Кучинского НИИ в Подмосковье. 

Этот институт был старейшим научно-исследовательским учреждением советских спецслужб, первые лаборатории открылись там в 1929 году. Среди сотрудников КГБ Кучино считалось легендой: здесь были придуманы уникальные технологии, например, прослушивания разговора в помещении при помощи считывания вибрации оконного стекла инфракрасным лучом. В сталин- ское время здесь использовался труд заключенных. До сих пор Кучино (сегодня — Центральный научно- исследовательский институт специальной техники) тщательно охраняется, и даже инженеры здесь имеют звания ФСБ.

Было очевидно, что дальше о СОРМ надо спрашивать в ФСБ.

Анализируя документы, мы нашли в некоторых из них имя Андрея Быкова, заместителя директора ФСБ 1992–1996 гг. в звании генерал-полковника. До этого он возглавлял ОТУ — оперативно-техническое управление КГБ. Именно Быкову 5 декабря 1991 года председатель КГБ Вадим Бакатин приказал передать американцам схемы прослушки нового здания посольства США в Москве. В 1990-е подпись Быкова стояла на многих документах, связанных с СОРМ. 

Покинув ФСБ, Быков в конце концов обнаружился в совете директоров крупной телекоммуникационной компании, выросшей из оператора правительственной связи СССР. 

Я сначала попытался позвонить — неудачно, а потом отправил e-mail с номером своего сотового. 

Через несколько часов раздался звонок. Я ответил, и очень удивился. Это был Быков. Первый раз в жизни мне перезвонил генерал-полковник ФСБ.

Он предложил встретиться. Сказал, что тема СОРМ — это не телефонный разговор. 

Быков назначил встречу на десять часов следующего утра на Лубянской площади у памятника жертвам политических  репрессий. «Там обычно в это время никого нет, и мы друг друга не пропустим», — сказал он и повесил трубку. Голос у него был резким, фразы короткими, и я подумал, что затащить его в кафе вряд ли получится.

Следующее утро выдалось дождливым. Я приехал на место встречи раньше времени, зашел в «Кофеманию», где купил чашку чая и чашку кофе на вынос, и поспешил к переходу.

Небольшое пространство перед монументом жертвам политическим репрессиям обычно пустует, заполняясь людьми лишь в один из дней октября, когда москвичи читают вслух имена репрессированных. Именно здесь Быков и предложил встретиться.

Когда я вышел к камню из подземного перехода, я увидел невысокого сутулого человека, одетого в мешковатый серый костюм, который был ему явно велик. Седые, зачесанные назад волосы, впалые щеки, зонтик. Как я и предполагал, пойти в кафе Быков наотрез отказался. Но он также отказался пить принесенные чай и кофе. Не зная, что делать с бумажными стаканами, я просто поставил их на скамейку рядом с памятником и предложил Быкову присесть. Тот снова отмахнулся: «Можем и походить». Следующий час мы провели, кружа вокруг скамеек. 

«Мой кабинет находился в новом здании», — сказал Быков, указывая зонтиком на корпус слева.

По образованию инженер, Быков учился на кафедре М6 (стрелковое оружие) Московского высшего технического училища им. Баумана. Через три года после окончания учебы его позвали работать в КГБ, в Оперативно-техническое управление, которое он в конце концов возглавил. В ранние годы существования управление курировало работу шарашек в Марфино и Кучино. Быков провел жизнь, разрабатывая новые виды вооружения и специальной экипировки. 

В советские годы 12-й отдел КГБ, занимавшийся прослушкой, был за пределами полномочий Быкова, подчиняясь напрямую председателю Комитета. Главным критерием выбора начальника этого подразделения всегда была лояльность начальству, а не профессионализм. Но после августовского путча 12-й отдел включили в ОТУ, а Быков стал заместителем директора новой российской службы безопасности. Впрочем, такое положение дел просуществовало недолго. Вскоре 12-й отдел снова получил статус самостоятельного управления, теперь в ФСБ. Сегодня на гербе подразделения гордо восседает сова. Именно это управление курирует «черные ящики» СОРМ.

Быков рассказал, как в 1991 году его главной проблемой было вывести техническое оборудование КГБ из Прибалтики в Москву. Советский Союз развалился, а оборудование, с помощью которого КГБ осуществлял прослушку, производилось на двух заводах, «Коммутатор» и «Альфа», причем оба находились в Риге, столице независимой Латвии.

Когда он все вывез, ему пришлось отвечать на неудобные вопросы диссидентов и журналистов о том, как КГБ шпионил за собственными гражданами. Формально эта деятельность регулировалась приказом No 0050 от 1979 года, подписанного Юрием Андроповым. Но приказ содержал лишь одно ограничение: категорически запрещалось прослушивать партийных функционеров.

Быков предложил идею получения санкции на прослушку. Она предполагала существование некоего внешнего органа, которой мог бы одобрять слежку. Изначально спецслужбы продвигали идею, чтобы санкцию выдавала прокуратура, но в 1995 году решили остановиться на санкции суда. Однако технический метод полного и неограниченного доступа ко всем средствам связи, разработанный в Кучино в 1980-е, было решено не менять.

На практике это означало, что спецслужбы будут получать санкцию суда, а делать все, что им заблагорассудится. Быков не собирался менять технологию прослушки. Это отличалось от американской процедуры, где правоохранительные органы отправляли запрос оператору связи на подключение к нужной линии после получения судебного ордера. Когда я спросил, почему нельзя было позаимствовать американский опыт, Быков отмахнулся: «Да они тоже снимают информацию с серверов, и Ассандж это раскрыл, и это не вчера началось». Тут же выяснилось, почему Быков был так откровенен – в конце разговора он вдруг повернулся ко мне и спросил: «А разве вас ко мне не пресс-служба ФСБ отправила?» Ему просто не пришло в голову, что его контакты можно найти не только в пресс-службе его ведомства.

Чем больше кругов делали мы по скверику, тем яснее становилась ситуация. Получение разрешения суда — процедура, созданная Быковым, — ничего особо не значила и никому не мешала.

Российские законы требовали от офицера ФСБ получить разрешение, но при этом он не должен был никому — и прежде всего оператору — его показывать. Он сам осуществлял перехват. Другими словами, методы СОРМ были прямо заимствованы из эпохи, когда никто не думал ни о каких разрешениях суда, — из советской практики телефонной прослушки.

Agentura.ru 2022