Константин Капитонов ждал меня на ступеньках у памятника Кириллу и Мефодию. Он представлял собой тот тип оперативника, который одновременно мог выступать в роли и специалиста по целому региону, и журналиста, что, впрочем, не спасло его от двух высылок с Ближнего Востока. В последний раз его выгнали из Израиля.
В ресторане он начал рассказывать о своих книжных проектах, самым интересным из которых мне показалась биография Вадима Кирпиченко, бывшего первого заместителя главы СВР, с предисловием Евгения Примакова. Только что одно близкое к спецслужбам московское издательство опубликовало книгу Капитонова о израильском Моссаде и египетской спецслужбе Мухабарат.
Капитонов знал, о чем писал — во внешней разведке КГБ он принадлежал к так называемой ближневосточной мафии, группе арабистов и специалистов по Ирану, которая в конце 80-х вышла на первые позиции внутри разведки. После того, как Советский Союз распался, именно они придумали, как создать позитивный имидж для Службы Внешней разведки, возникшей на месте ПГУ КГБ. Эти люди годами занимались операциями в области пропаганды и дезинформации в той части мира, где ложь и конспирологические теории использовались всеми сторонами, и в новое время их навыки опять оказались востребованы.
После высылки из Израиля Капитонов не мог получить назначение за рубежом в качестве иностранного корреспондента и уже несколько лет вынужден был работать в России. «Да, я пишу статьи против Тимошенко,» – откровенно признался Капитонов, имея в виду Юлию Тимошенко, премьер-министра Украины и лидера «оранжевой революции» 2004 года. «И все эти истории, — продолжил он, оживившись после нескольких рюмок водки, — вышли на разных украинских сайтах, под псевдонимом, естественно.» В издательстве Капитонов также отвечал за привлечение новых авторов. «Андрей, это большие деньги, и я могу тебе помочь с этим.»
Это была классика жанра! Ресторан, отличные закуски и выпивка демонстрировали его искренний интерес ко мне, а откровенность по поводу компромата на Тимошенко показывала, что он не принимает меня за простачка и не пытается представиться тем, кем не является. Он пытался по-настоящему заинтересовать меня своими контактами в СВР. Напористая, но добродушная манера, в которой он пытался привлечь меня к сотрудничеству, была свойственна поколению разведчиков, работавших в последние годы Холодной Войны за рубежом и оставшихся служить в СВР, наследнице ПГУ КГБ (Первого Главного Управления), практически незатронутой реформами 90-х. Многие из них прошли через нестабильный Ближний Восток.
***
Первой случилась высылка
16 сентября 1981 года египетский президент Анвар ас-Садат объявил о выдворении советского посла вместе с шестью дипломатами и двумя советскими журналистами. Одним из них был 35-летний Константин Капитонов, корреспондент газеты «Труд». Кроме них, Cадат выгнал из страны больше тысячи советских инженеров и военных советников. Все эти люди, по мнению президента, участвовали в заговоре. Кампания против советского присутствия последовала за провалившейся попыткой военного переворота в июне. Садат искренне верил, что Советский Союз организовал заговор против него, разжигая противоречия между христианами и мусульманами в стране.
Такое невеселое развитие событий не удивило советское посольство. В нем работали 41 дипломат, и около 30 из них были разведчиками. Но и этого было явно недостаточно, потому что с каждым годом Садат становился все более враждебно настроенным по отношению к СССР. Ресурсов КГБ в распоряжении резидентур в Каире и в Александрии не хватало, и еще в 1977 году Центр отдал приказ начать вербовать советских арабистов для «сбора политической информации и проведения активных мероприятий». Капитонов, который проработал корреспондентом в Египте шесть лет, и свободно владел языком, идеально подходил для такой работы.
И вот Садат решил все это разрушить
Инженерам дали неделю на сбор вещей и отъезд в Москву, дипломатам и журналистам —только 48 часов. Правда, это казалось довольно мягким решением на фоне того, что полторы тысячи египтян были брошены в тюрьму по обвинению в помощи русским. Через два дня Капитонов уже был в Москве.
Через три недели Садата застрелили исламские фундаменталисты, вооруженные АК-47 и автоматами«Порт-Саид» (копией шведского пистолета-пулемета Карл-Густав М/45) во время военного парада в Каире.
По законам советской бюрократии, высылка из западной страны никак не могла способствовать карьере ни разведчика, ни журналиста. Но Ближний Восток – это отдельный регион, особенно если ты оказался в правильной компании. Вместе с Капитоновым из Египта выслали несколько очень важных людей, среди которых был полковник Юрий Котов, шеф резидентуры в Каире.
Котов, черноволосый лысеющий крепкий оперативник, был восходящей звездой ПГУ. В середине 60-х он работал под дипломатическим прикрытием атташе по культуре в советском посольстве в Тель-Авиве. Он успешно завербовал несколько очень важных чиновников, включая израильского генерала, а также члена Кнессета, который позднее в 80-ее годы вошел в Комитет по международным делам и обороне.
У Котова было отличное карьерное чутье. Когда Советский Союз закрыл свое посольство в Израиле после разрыва дипломатических отношений из-за Шестидневной войны, Котова перевели в Бейрут, где он близко сошелся с Евгением Примаковым, работавшим там корреспондентом газеты «Правда». Это было начало важной дружбы, которая будет длиться десятилетия – к обоюдной выгоде.
Первая возможность использовать их отношения представилась двумя годами позже, когда Примаков и Котов вернулись в Москву. Примаков получил важную должность в ведущем советском исследовательском институте по внешней политике ИМЭМО, и сразу же пролоббировал присутствие Котова на закрытых встречах института, где шло обсуждение самых щекотливых проблем региона. Так вышло, что это был тот момент, когда Политбюро пришло к мысли о необходимости открыть тайный канал связи с Израилем. Кремль поручил это Первому Главному Управлению КГБ. ПГУ, в свою очередь, предложило Примакова на роль тайного переговорщика. Примаков с готовностью согласился, и вылетел в Израиль. После возвращения он доложил о своих встречах с Голдой Меир, Моше Даяном и Аббой Эвеном (соответственно, премьер-министром, министром обороны и министром иностранных дел), и Политбюро дало зеленый свет на дальнейшие секретные встречи.
Но Примаков сразу же дал понять, что он чувствовал себя некомфортно один в Израиле, и попросил прикомандировать к своей миссии своего старого друга Котова. КГБ согласился. Годами они вместе летали на тайные встречи с израильскими политиками. Эта миссия не увенчалась особым дипломатическим успехом, зато сильно продвинула карьеру Котова. Юрий Андропов дал Котову звание полковника, — после встречи с Примаковым, попросившем за друга, — и вскоре Котова назначили главой резидентуры в Каире.
Амбициозный Котов постарался сделать все, чтобы массовая высылка советских дипломатов и специалистов из Египта не испортила ему карьеру. И действительно, это досадная неудача не испортила карьеру ни Котову, ни Капитонову. Это только сплотило группировку арабистов в КГБ, которую вскоре прозвали ближневосточной мафией советской внешней разведки.
В июне 1982 года, всего через девять месяцев после высылки из Египта, Капитонов снова оказался на Ближнем Востоке, на этот раз в Бейруте.
Ливан всегда пользовался особым вниманием со стороны КГБ — не только сам по себе, но и как плацдарм для вербовки американцев. Именно поэтому многие тяжеловесы из КГБ, эксперты по американцам, поработали там, включая Рэма Красильникова, который впоследствии руководил операциями против ЦРУ в Москве, и Виктора Черкашина, куратора Олдрича Эймса, крота КГБ в ЦРУ, и Роберта Ханссена, сотрудника ФБР, шпионившего на СССР, а затем на Россию десятилетиями. Котов был одним из этих тяжеловесов.
Капитонова направили в Бейрут как корреспондента «Литературной газеты». Несмотря на свое название, газета не только публиковала статьи о литературе и театре, но, по свидетельству бывшего генерала КГБ Олега Калугина, служила «главным каналом в советской прессе для пропаганды и дезинформации».
В год, когда Капитонов уехал из Москвы в Бейрут, «Литературная газета» как раз напечатала статью под заголовком «Инкубатор смерти» о лаборатории ЦРУ, превращавшей комаров в смертельное оружие. Эта дезинформация была ответом КГБ на обвинения американцев советских войск в использовании химического оружия в Афганистане.
Газета не только публиковала материалы, подготовленные КГБ — корпункты«Литературной газеты» за рубежом, по сути, были совместным предприятием, спонсируемым КГБ. Эту идею на конспиративной встрече на квартире КГБ в Москве предложил тогдашний главный редактор издания Александр Чаковский, твердокаменный коммунист, публиковавший статьи против диссидентов. Идея Чаковского понравилась, и присутствовавший на встрече шеф ПГУ Крючков и его зам Борис Иванов одобрили предприятие. Годами оперативники КГБ под журналистским прикрытием использовали корпункты Литературки как базу для проведения своих операций.
Капитонов прибыл в Ливан во время чудовищной гражданской войны, когда разные группировки уничтожали друг друга и мирных граждан на улицах Бейрута, а израильская армия оккупировала юг страны.
«Когда израильтяне начали обстреливать город, — вспоминал позднее Капитонов, — Я прибежал в убежище в одних трусах. Я сидел там и писал. В это время снаряд попал в мою комнату и уничтожил все там, включая пишущую машинку и гардероб. Вся моя одежда сгорела, и я остался в чем был – в одних трусах».
Тем временем в Ливане начали похищать иностранцев. В середине 80-х их хватали прямо на улицах, причем занимались этим самые разные группировки.
30 сентября 1985 года похитили четырех сотрудников советского посольства в Бейруте, причем двое из них были офицерами КГБ. Тело одного, Аркадия Каткова, вскоре нашли обезглавленным около разрушенного стадиона. Капитонова, как его лучшего друга, отправили на опознание тела в морг. Как позже выяснилось, похищение организовал Имад Мугние, один из главных оперативников «Хезболлы».
КГБ начал операцию по освобождению заложников, и некоторых сотрудников посольства временно эвакуировали в Дамаск, включая Капитонова. Но вскоре он вернулся. К тому моменту ситуация накалилась до такой степени, что только несколько иностранных журналистов оставались в Бейруте.
Роберт Фиск, опытный британский журналист, базирующийся много лет в Бейруте, в это время находился не в Ливане, и очень хотел вернуться в страну. Аэропорт в Бейруте все еще действовал, но проблема была в том, как добраться из аэропорта до квартиры через блокпосты враждующих группировок. Фиск вдруг вспомнил о Капитонове, с которым он часто играл в теннис в Бейруте. Когда произошла история с похищением советских дипломатов, Фиск приехал в советское посольство, чтобы хоть как-то поддержать Капитонова, потерявшего своего друга. При этом Фиск, конечно, догадывался, кем на самом деле был Капитонов.
Это был выстрел наудачу, но он мог сработать – ведь в конце концов КГБ сумел освободить своих заложников целыми и невредимыми. Ходили слухи, что для этого КГБ пошел на крайние меры – родственника одного из похитителей захватили и пытали.
В общем, если кто и мог помочь британскому журналисту добраться до его квартиры в Бейруте, то только КГБ.
Правда, Фиск не был уверен, что Капитонов возьмется за это. «Это было до всякой гласности, — вспоминал Фиск позднее, — до Горбачева. У советских не было никакого резона помогать мне».
В самом деле, Холодная война была в самом разгаре, а Капитонов со своей «Литературной газетой» был на переднем фронте идеологической борьбы. КГБ использовал именно этот еженедельник для реализации одного из самых грязных активных мероприятий: публикации фальшивки, что СПИД появился в результате экспериментов Пентагона с биологическим оружием.
Но у Фиска не было много вариантов, и он позвонил Капитонову. «Не волнуйся, Боб, я встречу тебя в аэропорту,» — ответил Капитонов. Но Фиск все еще сомневался, «Константин, мне придется полностью положиться на тебя.» «Верь мне.»
Когда Фиск приземлился в аэропорту Бейрута, его немедленно окружили вооруженные люди. Константина среди них не было.
«Что ты тут делаешь?» – обратился к нему один из бородачей. Фиск отчаянно продолжал высматривать Капитонова в толпе. Вдруг он услышал: «Роберт, товарищ, добро пожаловать домой.»
Капитонов был не один, с ним приехали пресс-атташе советского посольства и бейрутский корреспондент агентства ТАСС. С собой у них были рации. По пути они наткнулись на блокпост «Хезболлы». Пресс-атташе опустил окно: «Safara Sovietiya» («Cоветское посольство»). Боевики пропустили машину. Атташе повернулся к Фиску: «Спасенный КГБ, так ведь, Роберт? Куда отвезти тебя? Домой или в ресторан?»
Было понятно и так. Все поехали в Spaghetteria, модный итальянский ресторан, который располагался недалеко от Американского Университета Бейрута и квартиры Фиска. Там компания выпила несколько бутылок французского шампанского.
Капитонов внимательно посмотрел на Фиска.
— Ты все еще думаешь, что я из КГБ.
— Да, возможно.
— Нет. Я журналист. И я сделал это только потому, что ты мой друг.
***
Спустя 20 лет в Норвегии мы сидим с Робертом Фиском в лобби отеля Radisson на берегу озера в пригороде Лиллехаммера. Старый и уже довольно облезлый двухэтажный отель еле вместил сотни репортеров, приехавших на конференцию журналистов-расследователей. Фиск только что выступил с отличной речью, и наслаждался заслуженным бокалом.
Я спросил его о Капитонове и той давней бейрутской истории.
Фиск подтвердил ее. Он даже описал ее в своей книге Pity the Nation (за два года до нашей встречи я встречал эту книгу повсюду во время командировок на Ближний Восток – в маленьком кафе в Дамаске на пути домой с войны Ливана с Израилем, во впечатляющей библиотеке шикарного отеля Эль-Дейра в секторе Газа). В Лиллехаммере Фиск не смог удержаться и вдруг попросил меня написать его имя по-русски. «Теперь ты видишь, что это выглядит как Fuck», – рассмеялся он. (Ту же шутку, уверил он меня, он проделал с Капитоновым).
Фиск сказал мне, что Капитонов никогда ни о чем не просил его в благодарность за ту услугу. Так что это было? Посчитал ли Капитонов, что он должен помочь из чувства товарищества – два чужака в охваченной гражданской войной ближневосточной стране? Думал ли он, что его могущественные друзья в Москве дают ему чуть больше свободы действий за границей? И как смог он убедить советское посольств помочь ему провести иностранного журналиста из страны НАТО через весь обстреливаемый бог знает кем Бейрут? В обычных обстоятельствах такие вольности могло закончиться немедленным отзывом в Москву, или даже хуже. Но Капитонов не был обычным шпионом.
***
В 1988 году Капитонов вернулся в Москву — посреди горбачевской перестройки и гласности. Наступили новые времена, и его редактор в «Литературной газете» Чаковский вот-вот должен был покинуть газету. Но «ближневосточная мафия» не потерялась. Наоборот, ее влияние только росло и в политике, и в спецслужбах. В КГБ они получили главные позиции в разведке: Леонид Шебаршин стал руководителем Первого Главного Управления (ПГУ) КГБ. Шебаршин провел большую часть своей карьеры на Востоке – в Индии, Пакистане, Иране и руководил операциями КГБ в Афганистане. Котов работал в Турции, возглавляя резидентуру в Анкаре. Примаков стал директором ИМЭМО, ведущего академического института в сфере международных отношений, и вскоре был выбран председателем Совета Союза Верховного Совета СССР. Его карьера стремительно развивалась. В 1989 году Примаков стал кандидатом в члены Политбюро.
Но старый мир разваливался на части. Восточный блок распался, в январе 1990 разъяренные граждане ГДР пошли на штурм штаб-квартиры Штази в Берлине, а руководитель Штази отправился в тюрьму. В том же году один из освобожденных бейрутских заложников, майор Олег Cпирин, перебежал в США вместе с семьей из советского посольства в Кувейте.
Шебаршин тем временем разрабатывал план, как сохранить ПГУ, сделав его независимой от КГБ спецслужбой. Идея была в том, чтобы представить ПГУ как наиболее либеральную часть КГБ.
Провалившийся в августе 1991 года путч ускорил распад КГБ. Шебаршин ушел в отставку через месяц после попытки переворота, однако его план выжил и воплотился в жизнь. Через два месяца разведка отделилась от КГБ и стала самостоятельной спецслужбой.
В декабре 1991 года Советский Союз прекратил свое существование, а разведка получила новое название – Служба Внешней Разведки или СВР. Новую службу возглавлял Евгений Примаков. Он пригласил Шебаршина обратно в Ясенево своим замом, но тот оказался – быть подчиненным не соответствовало его амбициям.
Примаков также позвал в свои помощники Котова. Несмотря на то, что Котова уволило новое демократическое руководство КГБ, Примаков позвонил ему и попросил вернуться. Примаков сделал Котова своим личным советником, и единственный шанс реформировать разведку был потерян: старого пса не научишь новым трюкам.
1990-е оказались очень сложным временем для Капитонова. СВР обеднела, и ее ресурсы, и человеческие, и материальные, сильно сократились по сравнению с 1980-ми. Работать за границей под прикрытием журналиста становилось все сложнее, потому что российские газеты закрывали корпункты, а те, кому повезло сохранить работу в немногих оставшихся, в основном были заняты тем, как найти заработок в новых условиях капитализма, и поэтому сдавали помещения в аренду.
На многие годы Капитонов оказался «приземленным» в Москве, как и, до известной степени, вся российская разведка. Это стало меняться только через восемь лет, с восхождением Путина.
***
1999 год. В Москве директора ФСБ Путина назначили премьер-министром, и о нем заговорили как о будущем преемнике Ельцина. А тем временем в Тель-Авиве невысокий, крепкий мужчина с черными усами в поношенном костюме зарегистрировался в скромном отеле на улице Ха-Яркон, на которой расположены посольства. Мужчина планировал задержаться тут надолго, на месяцы и, возможно, на годы. Это был Капитонов, решивший поселиться в ближневосточной стране в первый раз с тех пор, как Советский Союз распался.
Но на этот раз не было газеты, которая его аккредитовала, и корпункта, в котором он мог бы работать. Он приехал как фрилансер и «держался очень тихо и незаметно», как позднее рассказывал мне бывший офицер ШАБАК (израильская контразведка).
«Когда мы организовали поездку для русскоязычных журналистов на Палестинские территории, он попросился поехать с нами, но попросил, чтобы его не представляли журналистом из России. Он также не говорил с палестинцами по-арабски.»
Скорее всего, Капитонов не хотел выделяться.
Но постепенно времена менялись. Россия вела себя все более уверенно за границей, и западные лидеры начали жаловаться на рост российского шпионажа.
В Израиле Капитонов лихорадочно писал сразу для нескольких российских газет, подрабатывая на российские телеканалы. Ему удалось вернуть утерянный статус собкора, и вскоре он поселился с семьей в прекрасной квартире в престижном районе Рамат в Тель-Авиве.
Осенью 2000 года я и моя коллега, тоже начинающий журналист, запустили сайт Agentura.ru, и Капитонов немедленно вышел на меня. Он предложил писать для нас, очень быстро прислал несколько статей из Израиля и почему-то не спросил о гонораре. Как когда-то Фиску, он обещал встретить меня и моих коллег в аэропорту, если я приеду в Израиль и был столь любезен, что даже предложил повозить по стране.
Израиль и Россия становились все ближе. О второй чеченской войне российские говорили в контексте борьбы с международным терроризмом, и это находило понимание в Израиле. Российское посольство в Израиле даже организовало для израильских журналистов показ документальных фильмов о зверствах, совершенных чеченскими сепаратистами. И как мы сейчас знаем, эти фильмы сняло секретное подразделение ГРУ, в/ч 5477.
Капитонов аккредитовался от газеты «Труд», той самой газеты, на которую он работал в Египте, когда его объявили персоной нон грата.
В начале 2004 года Капитонову позвонили из ШАБАK. Люди из израильской контрразведки хотели поговорить с ним с глазу на глаз. Капитонова, которому в то время исполнилось 57 лет, пригласили в шикарный отель Dan Accadia в Герцлии, севернее Тель-Авива. Его проводили в номер 222 на первом этаже у бассейна, где его ждали двое оперативников. Они очень прямолинейно объяснили Капитонову, что он должен прекратить проводить тайные операции на территории Израиля, не уточнив, какие именно – активные мероприятия или сбор информации. Обстановка накалялась, но Капитонов сохранял спокойствие и потребовал, чтобы его официально объявили персоной нон-грата или оставили в покое. ШАБАК не сделал ни того, ни другого.
Следующие шесть месяцев израильская контрразведка увеличивала давление на Капитонова. Агенты приходили к коллегам Капитонова и расспрашивали о нем, и конечно же, Капитонов об этом сразу узнавал. Если ШАБАК хотел достичь чего-то такими методами, их попытка провалилась.
Тем временем Капитонов решил поднять ставки и начал писать статьи, которые обвиняли израильтян в плохом отношении к выходцам из России. Эти истории были смесью фактов и чудовищных обвинений.
«Этнические русские, — писал Капитонов, — подвергаются жестокой дискриминации израильского общества. Их увольняют с работы из-за крестика, русских солдат хоронят на отдельных участках, а русских детей обзывают гоями и свиньями».
Это был момент, когда Кремль стал серьезно интересоваться русской диаспорой по всему миру, включая в Израиле. Тема была очень чувствительная: больше миллиона бывших граждан Советского Союза эмигрировало в эту страну, и многие из них верили, что это именно они и их дети спасли Израиль от уничтожения во время первой и второй интифад, однако до сих пор не имеют достаточного представительства в израильской элите.
Путину же не нравилось, что Израиль предоставил убежище олигарху Леониду Невзлину, который поселился в шикарном отеле Dan Accadia в Герцлии, именно там, где Капитонова обрабатывали оперативники ШАБАК.
В июле 2004 года израильская газета «Маарив» опубликовала разоблачительную статью под заголовком «Шпион в Рамат Авиве». Статья обвиняла Капитонова в том, что «будучи представителем российской разведки под прикрытием журналиста, он установил контакты с гражданами Израиля и использует их для разведывательной деятельности». Статья цитировала письмо из офиса премьер-министра Ариэля Шарона. «Это было совершенно беспрецедентно,» – экс-офицер ШАБАК признался мне много позже, — «Израиль как правило избегает шпионских скандалов с Россией всеми средствами. Взаимоотношения в Москвой всегда были слишком важны.»
Тем не менее Капитонову пришлось покинуть страну.
***
СВР нуждалась в специалистах по таким операциям, и профессиональные навыки Капитонова пришлись как нельзя кстати. Тогда, в конце 2000-х, сидя в ресторане, расположенном в километре от здания Администрации Президента, я не мог и представить, насколько востребованными окажутся старые кэгэбэшные методы дезинформации и пропаганды уже через несколько лет. Мне не могло прийти в голову, что «компромат на Тимошенко» станет началом для создания целой государственной машины по активным мероприятиям и дезинформации, которые будут сопровождать вторжение российских войск на Украину, операции в Сирию, странах Африки и кибер операции в США, Великобритании и европейских государствах.
И пока такие операции проводятся, специалисты, такие как Капитонов, не останутся без работы.
Английская версия опубликована в The Daily Beast
Agentura.ru 2021