Ирина Бороган, Андрей Солдатов

Когда Путин объявил мобилизацию в сентябре 2022 года, это было воспринято как первый шаг к тотальной войне. Кремль, казалось, был готов перестать называть войну «спецоперацией», в которой простые россияне почти не участвуют. Не желая воевать, сотни тысяч мужчин бежали из страны, опасаясь, что скоро закроют границы и спрятаться от призыва будет невозможно. Многие предполагали, что после начала мобилизации Кремль начнет переводить всю жизнь в стране на военные рельсы. Однако перехода к тотальной войне не случилось.

Границы до сих пор открыты, и мобилизация пока остановлена. Несмотря на огромные потери на поле боя, далеко не каждая российская семья столкнулась с войной, и жизнь среднего класса в больших городах изменилась не так кардинально, как могла бы.

Полгода, прошедшие с начала мобилизации, показали, что Путин пока предпочитает придерживаться половинчатой стратегии, хотя он много раз показывал, что готов к самым радикальным мерам.

Вместо того, чтобы ограничиться вторжением на восток Украины, он начал полномасштабное наступление на всю страну и пытался захватить Киев. Когда танков, ракет и тяжелой артиллерии оказалось недостаточно для успеха на фронте, Путин стал угрожать применением ядерного оружия. Кроме того, чиновники стали готовить переход российской экономики на военные рельсы. Кремль полностью уничтожил свободные СМИ и усилил давление на всех несогласных, и многие ожидали, что репрессии примут массовые масштабы.

Однако на практике действия Кремля оказались не столь радикальными. В Украине, несмотря на продолжающиеся удары по гражданским объектам, российская армия пока воздерживается от применения всего доступного арсенала. И хотя в 2022 году Путин многое сделал для усиления контроля над российским обществом, он не начал тотальные репрессии.

Кремль также остановился на полпути в экономике, так и не начав полной милитаризации общества, и воздерживается, по крайней мере пока, от тотальной мобилизации. Судя по всему, такой половинчатый подход к войне является хорошо обдуманной стратегией.
Кремль показывает Западу, что готов пойти на самые крайние меры, чтобы победить, но не обязательно реализовывая свои угрозы на практике.

За год войны российское правительство также популярно объяснило простым россиянам, что у чиновников есть возможность еще больше закрутить гайки, но они не перешли к массовым репрессиям.

Эта стратегия оставляет Путину большие возможности для дальнейшей эскалации.

Выборочная цензура и отказ от национализации

Практически сразу после 24 февраля Кремль пошел в атаку на независимые СМИ и гражданское общество. В марте были закрыты радиостанция «Эхо Москвы», «Новая газета» и телеканал «Дождь» (вещание было восстановлено уже из изгнания), многие журналисты были вынуждены покинуть страну из-за новых законов, установивших военную цензуру. Кремль продолжил фильтровать соцсети, стремясь заблокировать распространение любой независимой информации о войне.

Однако меры не были тотальными. Например, власти объявили вне закона и заблокировали Facebook, единственную среду, где россияне могли вести свободную дискуссию, а также Instagram. Деятельность компании Meta признали экстремистской. Многие пользователи, испугавшись уголовной ответственности, ушли из Facebook и удалили приложение со смартфонов на случай, если полиция начнет останавливать людей на улицах и проверять их телефоны. В 2022 году этого не произошло. Не все социальные сети были запрещены — YouTube и Telegram не заблокированы и остаются важнейшими источниками свободной информации.

То же самое произошло с экономической политикой Путина. Весной 2022 года Кремль, казалось, был готов установить государственный контроль над экономикой. Законопроект о национализации имущества иностранных компаний был оперативно подготовлен и отправлен в Думу, компании всерьез опасались экспроприации активов.

По мнению многих наблюдателей, в тот момент в этих мерах был определенный смысл: иностранные компании покидали страну, и это могло вызвать массовые увольнения и социальный взрыв, — сценарий, которого Кремль стремился избежать. (Во многом по тем же причинам большевики первоначально национализировали фабрики и банки после русской революции 1917 года). Но законопроект о национализации так и не был принят, и иностранные компании смогли продать свои активы в России.

В октябре правительство приготовило условия для перехода промышленности под контроль государства через новый координационный совет по военным поставкам. Но прямое управление отраслями, производящими вооружение и технику для войны, так и не было введено.

Не маршал Сталин

Кремль также пока обходится без я второй волны мобилизации, сделав ставку на наемников «Вагнера». Эта тактика, похоже, работает: «Вагнер» наступает на фронте, хотя и несет тяжелые потери.

В то же время Путин проявляет поразительную либеральность в отношении тех, кто виноват в провалах на фронте. Авторитарные режимы, вступая в войну, как правило начинают репрессии, чтобы сплотить общество вокруг борьбы с внутренним врагом. Обычно такие репрессии нацелены не только на несогласных, но и элиты, чтобы держать их в полном подчинении лидеру.

Казалось, Путин твердо встал на этот путь еще до вторжения, отправляя за решетку чиновников, губернаторов и офицеров ФСБ. Когда «специальная военная операция» провалилась в феврале-марте, Путин был явно недоволен силовиками, готовившими вторжение.

Пятая служба ФСБ, отвечавшая за сбор развединформации в Украине, подверглась чисткам. В марте 2022 года глава службы генерал Сергей Беседа был тайно помещен под домашний арест и вскоре отправлен под чужим именем в Лефортово. Затем настала очередь Нацгвардии: замглавы ведомства Роман Гаврилов досрочно ушел в отставку: он отвечал за снабжение спецназа, отправленного в зону боевых действий без необходимого оснащения. Ходили слухи, что Гаврилов арестован, и такая же судьба ждет армейских генералов, отправивших танковые колонны под удар украинской артиллерии. Но вскоре репрессии прекратились. Более того – некоторых виновников провалов вернули на их рабочие места. Так, Сергея Беседу вернули в его кабинет на Лубянке, а затем демонстративно показали на публичных мероприятиях. В декабре его сын, Александр Беседа, получил повышение и возглавил департамент в правительстве, курирующий все силовые ведомства.

На этом фоне, депутаты и пропагандисты постоянно призывают перейти к сталинским методам управления страной. Но такой подход потребовал бы гораздо более решительных шагов, чем те, что на самом деле предпринял Путин.  

Во время Второй мировой войны все советское правительство было милитаризовано, а Сталин и его министры переоделись в военную форму. Экономика и общество были полностью мобилизованы: заводы и целые народы перемещали из регион в регион по прихоти ставки.

В 2022 году, несмотря на воинственную риторику, российское правительство так и не перешло к сталинским методам, даже когда эскалация казалось совершенно неизбежной. Например, в Кремле месяцами публично муссируют возможность применения атомной бомбы. И казалось, что сторонники жесткой линии действительно рассматривали вариант применения тактического ядерного оружия — например, против защитников Азовстали в Мариуполе. Вместо этого Путин пошел на эскалацию конвенциональными методами, за счет мобилизации и массированных авиаударов по украинской инфраструктуре.

Пространство для эскалации

С самого начала вторжения концепция тотальной войны явно присутствовала в голове Путина. В апреле 2022 года Путин заявил членам Совета законодателей при Федеральном Собрании: «народ и только народ России является источником власти в нашей стране.  Его представители – парламентские партии – при всей конкуренции друг с другом неизменно выступают с единых позиций, когда речь идёт о базовых национальных интересах, о решении вопросов обороны и безопасности нашего Отечества». Иными словами, сейчас не время для дискуссии.

Затем, в июле, Путин заявил лидерам российских политических партий, что это «коллективный Запад» начал войну в Украине,  которая является частью многовековой экзистенциальной битвы между Россией и Западом. Примерно то же он говорил во время своего новогоднего обращения, стоя в окружении солдат.

Тем не менее, тотальную войну Кремль пока не начал. На протяжении всего 2022 года Путин постоянно демонстрировал, что в его арсенале есть более радикальные варианты, и он всегда может пойти дальше. Озвучивая эти варианты — национализацию промышленности, мобилизацию экономики, массовые репрессии или даже применение ядерного оружия, — Кремль сохранял пространство для дальнейшей эскалации.

Для Путина такой подход оказался полезен в нескольких направлениях. Отчасти он нацелен на западные правительства, которые обеспокоены возможностью неконтролируемой эскалации. Кремль постоянно показывает им, что в его распоряжении есть множество вариантов эскалации, но пока он держит ситуацию под контролем — в отличие от Киева, который, по путинской версии, от отчаяния склонен идти на крайние меры.

Внутри России Кремль показывает, что держит ситуацию под контролем, и у него нет необходимости использовать весь арсенал средств.

В первый год войны путинская стратегия запугивания и полумер оказалась довольно успешной. В течение 2022 года российская экономика не была разрушена чрезмерной милитаризацией и государственным контролем. Напротив, экономический ущерб от войны и санкций в России оказался намного меньше, чем предсказывало большинство аналитиков.

Более того, эта стратегия помогла Путину, с одной стороны, ужесточить правила, а с другой, сохранить лояльность экономически активного среднего класса. Многие жители России были бы рады, если бы им удалось полностью игнорировать войну. Кремлевские стратеги умело сыграли на их ожиданиях, дав им возможность и дальше делать вид, что война их не касается. Кремль пытается успокоить и тех, кто может попасть под мобилизацию: 1 февраля генеральный прокурор России Игорь Краснов сообщил Путину, что 9000 незаконно мобилизованных граждан уже вернулись домой. Так Кремль обрабатывает тех, кто очень хочет верить, что даже при мобилизации существуют какие-то правила, и правительству можно доверять.

Кроме того, эта стратегия также нацелена и на тех, кто уехал из страны. Мужчинам, убежавшим от мобилизации, дают понять, что их не накажут, если они вернутся. Кремль особенно старается заманить обратно убежавших из России программистов. Им обещают защиту от военной службы и даже бесплатный билет на самолет домой.

Путин хорошо знает свой народ: все больше россиян, отчаянно верящих в призрачную возможность вернуться в довоенную реальность, уже возвращаются в Россию.

Опубликовано на английском в Foreign Affairs

Agentura.ru 2023