Большую роль работники Коминтерна сыграли и в поддержании связи с частями китайской Красной Армии, Реввоенсоветом и Временным революционным правительством, изолироваными после апреля 1927 года в так называемом Центральном советском районе, располагавшимся в Восточной Цзянси и Западной Фуцзяни. Так, сотрудник Разведупра Отто Браун после окончания в 1932 году Военной академии им. М. В. Фрунзе был командирован по линии Коминтерна в Китай военным советником китайской Красной Армии и с 1933 по 1937 год был единственным советским представителем при Временном революционном правительстве. Он участвовал в знаменитом Великом походе Красной Армии на север Китая и регулярно информировал Москву о ходе боев, планах командования, разногласиях в рядах руководства КПК и т. д. При этом связь с Москвой поддерживалась в 1930-32 гг. через группу советских военных советников при КПК во главе с Августом Гайлисом (псевдоним Фрелих), а затем — через Манфреда Штерна, тоже бывшего сотрудника Разведупра, в 1932–1934 годах работавшего в Шанхае по линии Коминтерна главным военным советником КПК.

Кроме того, именно из рядов работников Коминтерна шло пополнение оперативных кадров военной разведки. В качестве примера можно привести немецкую коммунистку У. Кучински, более известную как Рут Вернер. В 1930 году она вместе с мужем архитектором Р. Гамбургером приехала в Шанхай и сразу же включилась в нелегальную работу, которую проводил Коминтерн в поддержку КПК. В ноябре 1930 года она начала сотрудничать с Зорге, а в 1933 году была отозвана в Москву, где закончила школу Разведупра. В 1934 году Кучински снова направили в Китай, но уже как радистку нелегальной резидентуры Разведупра, которую возглавлял Эрнст Отто, ставший ее вторым мужем.

Настоящее имя Отто — Иоганн Патра, а в Китае он был известен как Курт Фридрих. Он родился в 1901 г. в Мемеле (Клайпеда) в немецкой семье. Получил специальность телеграфиста, плавал на германских торговых судах кочегаром и телеграфистом. Тогда же вступил в КПГ и был привлечен для работы на Коминтерн в качестве курьера. Но уже в 1931 г. был завербован сотрудником ГРУ И. Винаровым на идейной основе. С 1932 года Патра работал по заданиям Разведупра в Гамбурге и Вене, а затем был направлен в СССР, где прошел подготовку на подмосковной базе Разведупра в Сходне в качестве подрывника. После Второй мировой войны Патра выехал в Аргентину, где жил под именем Джона Патра и работал радиоинженером.

Кучински работала в Шанхае, Мукдене, Пекине и была отозвана в Москву в 1935 году. Муж Кучински Гамбургер, с которым она развелась 1939 году, также в дальнейшем работал в качестве агента Разведупра в Китае до своего ареста в 1940 году.

Разумеется, это был не единственный провал сотрудников Разведупра. Так, в августе 1931 года в Шанхае были арестованы по подозрению в шпионаже сотрудник Разведупра и ОМС Коминтерна Я. Рудник, работавший под «крышей» секретаря Тихоокеанских профсоюзов, и его жена, проживавшие по швейцарским паспортам на имя Пауля и Гертруды Руек. Несмотря на отсутствие прямых улик и развернутую Коминтерном компанию по их освобождению, они пробыли в заключении восемь лет и только в 1939 году смогли вернуться в Москву. Еще один провал произошел в 1935 году в Ханькоу, где был арестован резидент Разведупра Я. Бронин. Он был приговорен к 15 годам тюремного заключения, но в декабре 1937 года его обменяли на арестованного в Свердловске сына Чан Кайши Цзян Цзинго. А во время неудавшейся попытки освободить Бронина путем подкупа начальника тюрьмы, организованной в 1935 году резидентами Разведупра и ИНО НКВД в Шанхае А. Гартманом и Э. Куциным, был арестован агент ИНО НКВД некий Найдис, после чего Гартман и Куцин были вынуждены покинуть Китай.

Но несмотря на провалы и другие трудности сотрудники военной разведки регулярно посылали в Центр важную информацию, касающуюся военно-политического и экономического положения в Китае. Так, систематически уходили в Москву материалы о экономическом положении Китая: отчет Китайского национального банка за 1931 год, сведения о числе зарегистрированных в Китае иностранных фирм и их капиталах, секретный меморандум о генеральном направлении экономической политики США в Китае, известный как «меморандум Фессендена» и многое другое.

Огромное значение имела передаваемая в Центр информация о армии нанкинского режима, используемых ею шифрах и ее оперативных планах, особенно тех, которые касались действий частей Чан Кайши против войск китайской Красной Армии, и в частности — планах четырех наступательных операциях нанкинской армии против опорных пунктов Красной Армии в Центральном советском районе в период с декабря 1930 по август 1932 года. Высокую оценку получали в Центре и данные о наращивании китайских воинских контингентов около дальневосточных границ СССР. Кроме того, в Москву были переданы сведения о иностранных военных советниках в нанкинской армии (в том числе полный список немецких военных советников), данных о поставках режиму Чан Кайши оружия из Германии, Англии и Франции, материалы о производстве в 1927-35 годах на заводах Ханькоу и Шанхая авиационных бомб и артиллерийских снарядов, начиненных отравляющими газами, и их применении против частей китайской Красной Армии.

Что касается политической информации, то она касалась прежде всего противоборства китайских «военных лордов», интригах в семействе Чан Кайши, которое сконцентрировало в своих руках всю власть в Нанкине, политических дрязгах в рядах КПК, во многом происходящих из-за властных амбиций Мао Дзэдуна и т. п.

18 сентября 1931 года на Южно-Маньчжурской железной дороге (ЮМЖД), принадлежавшей Японии, произошел взрыв, послуживший поводом для вторжения японской армии в Северный Китай. В результате этой агрессии Маньчжурия была оккупирована японцами, а на ее территории создано марионеточное государство Маньчжоу-Го, номинальным главой которого стал Айсинцзеро Пу И, последний представитель китайской императорской династии Цинь. Выдвижение японской Квантунской армии к самой границе СССР и отклонение Японией в декабре 1931 года предложения советского правительства подписать японосоветский пакт о ненападении, заставили резидентуры Разведупра в Китае обратить самое пристальное внимание на военно-политические планы кабинета премьер-министра Танаки. Центр потребовал от них наладить получение информации по следующим основным вопросам:

— Совершит ли Япония нападение на СССР на маньчжурской границе?

— Какие военные силы могут быть брошены против СССР?

— Какова политика Японии по отношеию к Китаю?

Впрочем, работа по освещению военных планов Японии проводилась Разведупром РККА и раньше. Так, в 1928 году Б. Мельникову, находящемуся в Харбине под «крышей» генерального консула, удалось достать копию докладной записки о перспективах нападения Японии на СССР, составленной в начале 1927 года по заданию харбинской японской военной миссии (ЯВМ) бывшим начальником Академии Генерального штаба русской армии генерал-лейтенантом А. Андогским. Еще раньше сотрудниками Разведупра был получен так называемый «меморандум Танаки», содержащий основные приоритеты внешней политики Японии. Большую работу по японской армии проводил и разведотдел ОКДВА под руководством В. Медведева и его заместителя Н. Лухманова. Лухманов в начале 1920-х годов закончил специальный (разведывательный) факультет Военной академии им. М. В. Фрунзе, а потом работал в аппарате советского военного атташе в Японии. Позднее он опубликовал несколько работ по тактике японской армии, а в середине 1930-х годов успешно руководил операцией по дезинформации штаба Квантунской армии.

Здесь надо с сожалением отметить, что в Москве, особенно в высшем руководстве страны, не всегда с должным вниманием, а то и пренебрежительно, относились к донесениям разведки. Например, К. Ворошилов, посылая 17 ноября 1932 года М. Калинину поступившие от разведки материалы, сопроводил их следующей запиской:

«Дорогой Михаил Иванович!

Посылаю тебе справку IV управления штаба об антияпонском и партизанском движении в Маньчжурии.

Я приказал своему народу посылать тебе все наиболее интересные материалы по этому вопросу.

Твой Ворошилов»

В январе 1932 года японские войска продолжили наступление в Китае и заняли Шанхай. А на следующий год ими была оккупирована провинция Жэхэ. Перспектива дальнейшей полномасштабной войны с Японией подтолкнуло правительство Чан Кайши к пересмотру своих отношений с Советским Союзом. В результате в декабре 1932 года между Китаем и СССР были восстановлены дипломатические отношения, прерванные в июле 1929 года.

В апреле 1933 года наместник У Чжунсинь, ненавидимый местным населением, был свергнут, и власть в столице Синьцзяна Урумчи захватил бывший начальник штаба Синьцзянского военного округа Шен Шицай. Однако и ему не удалось справиться с восставшими уйгурами. Тогда Шен Шицай стал искать пути сближения с Советским Союзом, а в конце 1933 года начал открыто конфиктовать с пекинским правительством. В ответ в Синьцзян была введена 36-я китайская дивизия, целиком состоящая из мусульман-дунган, что заставило Шен Шицая обратиться за военной помощью к СССР.

Советское руководство, опасаясь появления у границ СССР нового марионеточного государства под протекторатом Токио, как это случилось в Маньчжурии, в начале 1934 года решило оказать Шен Шицаю поддержку и ввело в Синьцзян свои войска. Кроме того, Шен Шицаю были переданы около 10 тысяч китайских солдат и офицеров, вытесненных японцами из Маньчжурии и интернированых в СССР. Из них была сформирована так называемая Алтайская добровольческая армия, куда, кроме китайских отрядов и советских войск, вошел и русский полк полковника Паппенгута, состоящий из бывших солдат генерала Дутова. В ходе боев 36-я дивизия была разгромлена и отступила на юг, в округ Хотан, после чего урумчинское правительство (УРПРА) смогло перевести дух.

Однако после вывода советских войск из Синьцзяна уйгурские сепаратисты, поддерживаемые Японией и Англией, вновь подняли голову. В донесении разведотдела Среднеазиатского военного округа, датированного декабрем 1935 года, говорилось:

«Положение Синьцзяна характеризуется враждебными отношениями двух военных группировок — Урумчинского правительства и 36-й Дунганской дивизии, распространившей свою власть на Хотанский округ. 36-я дивизия пришла из провинци Ганьсу. После поражения у Урумчи и неудачных боев в других округах, в мае 1934 г. вынуждена была отойти на юг, а ее командир после переговоров интернировался в СССР. К моменту отхода в Хотан дивизия насчитывала около 6 тыс. человек, 20–25 пулеметов и 10–12 старых пушек. За время своего пребывания в Хотанском округе дивизия основательно ограбила округ поборами и налогами. Этим она вызвала недовольство населения (уйгуры составляют абсолютное большинство).

В командовании дивизии несколько группировок (по вопросу оставления Хотана и возвращения в Ганьсу). Тем не менее дивизия остается боеспособной и может противостоять силам УРПРА. С мая с.г. начались переговоры УРПРА с дивизией. Они окончились безрезультатно. Дивизия не хочет уступать в каких-либо вопросах и продолжает независимое существование…

Положение УРПРА за 1935 г. заметно укрепилось. Разоренное в результате войны сельское хозяйство восстанавливается, заметно оживление торговли. Благодаря предоставлению политических прав уйгурам, монголам и казахам национальные противоречия ослаблены. Вместе с тем уйгурское национальное движение усиливается. Идея независимого Уйгурстана продолжает занимать важное место в головах многих уйгурских руководителей, даже сторонников УРПРА…

Несмотря на увеличение жалования, обеспечение армии УРПРА нищенское, паек дает лишь около 100 калорий. Казармы не оборудованы, без постельных принадлежностей. Все солдаты — вшивые. В армии имеется около 16000 винтовок, 107 ручных и 130 станковых пулеметов, 50 орудий (большей частью неисправны), 6 бронемашин и 6 самолетов. Оставленные „алтайцами“ горные пушки и бронемашины без ремонта к бою не пригодны…

В настоящее время удовлетворяется военный заказ УРПРА, заменяются самолеты, требующие ремонта, на новые. Кроме того, будет поставлено еще семь У-2 и Р-5, 2000 английских винтовок, 15 станковых и 30 ручных пулеметов, 4 бронемашины ФАИ. Снарядов — 5000 шт., патронов — 9 млн. шт. Для поднятия боеспособности войск дубанем были приглашены командиры из частей РККА и НКВД. Сейчас их насчитывается 28 человек, из них 15 подлежат замене».

В конце 1936 года в Синьцзяне опять разгорелось восстание, и в начале 1937 года Шен Шицай вновь обратился за помощью к СССР. 9 июля 1937 года, через два дня после начала японского наступления в Китае, советские войска снова вступили в Суньцзян, где оставались по просьбе китайского правительства до 1948 года.

Впрочем, для успешной борьбы с националистическими движениями необходимо было сочетать военные меры с политическими. Поэтому в Синьцзян в 1937 году была направлена группа сотрудников Разведупра во главе с комбригом А. Маликовым. В группу входил будущий маршал, дважды Герой Советского Союза П. Рыбалко, псевдонимом которого было не совсем привычное для русского уха китайское имя Фу Дзи Хуй, а также В. Обухов, И. Куц и М. Шаймуратов. Они блестяще справились со своей задачей. В короткий срок были разгромлены все противники местного губернатора, создана сильная регулярная армия, пресечены попытки английской и японской агентуры вновь поднять мятеж. Из белоэмигрантов и казаков, которым обещали возвращение на родину, была создана дивизия под командованием генерала Бехтерева, которая помогала поддерживать порядок в регионе. Позднее, в конце 30-х годов главной задачей группы сотрудников Разведупра в Синьцзане стало строительство шоссе из Алма-Аты до территории, контролируемой войсками Чан Кайши, по которому шло снабжение антияпонских сил в Китае.

7 июля 1937 года японские войска спровоцировали инцидент с китайскими частями у моста Лугоуцяо, около Пекина, что послужило поводом для начала военных действий. Впрочем, это не стало неожиданностью для Разведупра. Агентура военной разведки, работавшая в Маньчжурии, начиная с 1933 года доносила о наращивании военно-экономического потенциала Японии в Китае. Так, Центром были получены данные о расширении производства продукции военного назначения на сталелитейных заводах компании «ЮМЖД-Сева» в Маньчжурии, о производстве мазута из горючих сланцев, добыче жидкого топлива из угля, об увеличении производства бензина. Кроме того, были получены сведения о том, какие области Китая были смоделированы в японском генштабе в виде рельефных макетов — масштабных копий местности, а также данные о движении воинских эшелонов по ЮМЖД из Чанчуня в Дайрен. Об особом внимании, с котором советское руководство относилось к положению в Маньчжурии, говорит тот факт, что с апреля 1935 по май 1936 года заместителем командующего ОКДВА был бывший начальник Разведупра РККА Я. Берзин, а начальником разведотдела армии — Х. Салнынь.

Начало наступления японской армии и захват ее частями 28 июля Пекина, а 30 июля — Тяньзиня, заставило правительство Чан Кайши пересмотреть отношение к сделанному Советским Союзом еще в 1933 году предложению заключить между СССР и Китаем пакт о ненападении, а также к предложению КПК заключить союз для совместного отражения японской агрессии. Впрочем, в отношении союза с КПК у Чан Кайши не было особого выбора. Дело в том, что в декабре 1936 года разведка КПК провела в Сиане (провинция Шэньси) тщательно подготовленную операцию, в ходе которой влиятельные гоминьдановские генералы Чжан Сюэлян и Ян Сюйчен предложили своему главнокомандующему заключить союз с КПК для совместных действий против японских войск. А когда 12 декабря Чан Кайши решительно отверг это предложение, генералы арестовали его и предложили Мао Дзэдуну провести переговоры с пленным Чан Кайши, чтобы силой заставить его дать согласие на альянс Гоминьдана с КПК. Безусловно, данная операция проводилась с ведома руководства СССР и под контролем советской разведки. Об этом свидетельствует следующая телеграмма лидерам КПК, составленная лично Сталиным:

«Приписать Сианьское дело проискам японских секретных служб, которые якобы действовали в окружении Чжан Сюэляна, чтобы ослабить Китай. Возродить идею Антияпонского национального фронта, а, главное, во что бы то ни стало добиться освобождения Чан Кайши, который может возглавить желательный для нас союз».

В результате между Чан Кайши и представителем КПК Чжоу Эньлаем состоялись переговоры, на которых было достигнуто соглашение о временном прекращении огня, после чего 25 декабря генералиссимус был освобожден.

Так или иначе, но 21 августа 1937 года между СССР и Китаем был подписан договор о ненападении, а в сентябре 1937 года руководство Гоминьдана приняло решение о прекращении гражданской войны и создании в союзе с КПК антияпонского национального фронта. Тогда же части китайской Красной Армии были переименованы в 8-ю армию Национально-революционной армии Китая (с начала 1938 года — 18-я армейская группа). Вслед за этим уже 14 сентября между СССР и центральным китайским правительством, переехавшим в Чунцин, была достигнута договоренность о конкретных поставках в Китай советского оружия. Правда, при этом оговаривалось, что оружие и военные материалы будут поставляться только Чан Кайши и не в коем случае Временному революционному правительству Мао Цзэдуна.

Серьезность намерений Чан Кайши начать решительную борьбу против Японии была подтверждена сведениями, полученными советской военной разведкой агентурным путем. Было установлено, что Чан Кайши в октябре 1937 года решительно отверг предложение прояпонской группировки в своем правительстве, возглавляемой Ван Цзинвеем, о заключении мира с Японией на любых условиях, а на совещании высшего руководства 14 декабря 1937 года заявил, что Советский Союз является единственным союзником Китая в войне с Японией.

Поставки советского оружия в Китай начались уже в октябре 1937 года. А 1 марта 1938 года между СССР и Китаем был подписан первый договор о предоставлении китайскому правительству кредита на 50 млн. долл. для закупки в Советском Союзе военных и других материалов. В соответствии с этим договором в марте 1938 года было подписано три контракта на поставку вооружений, по которым СССР поставил в Китай 287 самолетов, 82 танка, 390 орудий и гаубиц, 1800 пулеметов, 400 автомашин, 360 тыс. снарядов, 10 млн. патронов для пулеметов, 10 млн. винтовочных патронов и другие военные материалы.

1 июля 1938 года был подписан второй договор о предоставлении советским правительством Китаю кредита (50 млн. долл.) для закупки вооружений. Тогда же во исполнение этого договора был заключен контракт, по которому в Китай было поставлено 180 самолетов, 300 орудий, 2120 пулеметов, 300 грузовых машин, авиационные моторы и вооружение для самолетов, а также снаряды, патроны и другие военные материалы. А по следующему контракту СССР поставил в Китай 120 самолетов, запасные части и боекомплекты к ним, 83 авиамотора, снаряды, патроны и т. п.

Третий договор о предоставлении Китаю советского кредита (150 млн. долл.) для закупки вооружений был подписан 13 июня 1939 года. По первому контракту от 20 июня 1939 года в Китай было поставлено 263 орудия, 4400 пулеметов, 50 тыс. винтовок, 500 грузовых автомашин, около 16, 5 тыс. авиабомб, 500 тыс. снарядов, 100 млн. патронов и другие материалы. А по следующим трем контрактам, заключенным в соответствии с этим договором, в Китай было направлено более 300 самолетов, 350 грузовых автомашин и тракторов, 250 орудий, 1300 пулеметов, а также большое количество бомб, снарядов, патронов, элетрооборудование, штурманское оборудование, горюче-смазачные и другие военные материалы.

Все поставки оружия в Китай проходили под контролем Разведупра РККА. Для этого в Разведупре было создано подразделение «Z», аналогичное подразделению «Х», образованному в 1936 году и отвечающему за поставки оружия республиканскому правительству Испании. Кроме того, подразделение «Z» занималось подбором добровольцев, которых направляли в Китай для оказания помощи войскам Чан Кайши в организации отпора японским агрессорам. Отвечал за это направление работы подразделения «Z» И. Чернов.

Советские добровольцы стали прибывать в Китай с октября 1937 года. Это были прежде всего летчики, которые в первый период военных действий прияли на себя удары японских ВВС. А общее руководство действиями советскими добровольцев и военными советниками осуществлялось аппаратом главного военного советника, которым с 1937 по 1942 год руководили М. Дратвин, А. Черепанов, К. Качанов и В. Чуйков. Как и в 1924–1927 годах, в аппарате главного военного советника находились и сотрудники Разведупра. Не обошло вниманием советское руководство и китайскую Красную Армию (18-я армейская группа и 4-я Новая армия), находившуюся в это время в так называемом Особом районе Китая (провинции Шэньси и Ганьсю) со столицей в Яньане Но если при Чан Кайши находились официальные советские представители, то сведения о положении в Особом районе поступали только от Разведупра, чьи сотрудники действовали там как представители Коминтерна. В 1938–1942 годах в Яньане находился П. Мотинов, а в 1942–1945 годах — П. Владимиров (Власов), причем последний считался не только связным Коминтерна, но и военным корреспондентом ТАСС.

Agentura.ru 2022